Фото от Тас, обработка моя. Физиономия, соответственно, тоже.
среда, 26 августа 2009
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Обработка фото с Виньямара. Имиро Айкасурэ, Искра. Фото было сделано позже, на следующий день, но получился тот самый ночной разговор - "любит тебя огонь...".
Фото от Тас, обработка моя. Физиономия, соответственно, тоже.
Фото от Тас, обработка моя. Физиономия, соответственно, тоже.
вторник, 25 августа 2009
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Гаврики-нарготрондцы, оргсбор по игре - у Тас в четверг после часа. Кого ждать?
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Когда вся боль пройдет и обойдется -
Когда-нибудь - без слез и пререканий,
Без горечи, без спрятанного камня,
Что мог бы спеть для твоего виска,
Я научусь прощать и отпускать,
Смотреть как за стеклом оконным солнце
Блестит монетой брошенной в пыли,
И жить - счастливым.
Только по ночам,
Впиваясь в кружку, пить горячий чай,
Надеясь им хотя бы отогреться,
И позабыть, что тонкий шрам на сердце,
Давно заживший, - всё-таки болит.
Когда-нибудь - без слез и пререканий,
Без горечи, без спрятанного камня,
Что мог бы спеть для твоего виска,
Я научусь прощать и отпускать,
Смотреть как за стеклом оконным солнце
Блестит монетой брошенной в пыли,
И жить - счастливым.
Только по ночам,
Впиваясь в кружку, пить горячий чай,
Надеясь им хотя бы отогреться,
И позабыть, что тонкий шрам на сердце,
Давно заживший, - всё-таки болит.
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
***
Уметь прощать... хотя бы - забывать,
Когда простить совсем уж не по силам.
И помнить - боль - любая - выносима...
И не твердить затертые слова,
И не считать. Не мериться виной,
Вины у нас на каждого довольно,
И преступлений, сделанных невольно,
У каждого свой список послужной.
Но иногда - невероятно больно,
Из памяти накатывают волны,
Не дождь стучится в переплет оконный,
А море бьет. И снова по ночам
Молчание то жжет, то режет горло,
И бьется невозможность разговора,
Точней - возможность только на мечах...
- А кто ж, по-твоему, мне отвечал?
Уметь прощать... хотя бы - забывать,
Когда простить совсем уж не по силам.
И помнить - боль - любая - выносима...
И не твердить затертые слова,
И не считать. Не мериться виной,
Вины у нас на каждого довольно,
И преступлений, сделанных невольно,
У каждого свой список послужной.
Но иногда - невероятно больно,
Из памяти накатывают волны,
Не дождь стучится в переплет оконный,
А море бьет. И снова по ночам
Молчание то жжет, то режет горло,
И бьется невозможность разговора,
Точней - возможность только на мечах...
- А кто ж, по-твоему, мне отвечал?
вторник, 18 августа 2009
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Товарищи нарготрондцы!
Напоминаю, игра в последнее воскресенье августа.
Отметьтесь, пожалуйста, кто играет, и сдайте мне квэнты, кто ещё не сдал.
Про полигон, добиралово и время напишу ближе к этим выходным.
Напоминаю, игра в последнее воскресенье августа.
Отметьтесь, пожалуйста, кто играет, и сдайте мне квэнты, кто ещё не сдал.
Про полигон, добиралово и время напишу ближе к этим выходным.
понедельник, 10 августа 2009
02:10
Доступ к записи ограничен
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 08 августа 2009
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Для всех, кто в танке.
Я. Уже полтора месяца. Живу. В Москве. Точнее, в ближнем Подмосковье, но это не суть.
И уезжать отсюда как минимум до этой зимы я не собираюсь. Разве что совсем недалеко, в гости, и при наличии у меня ну очень свободной денежки, которая мне будет всяко не раньше сентября-октября.
Я. Уже полтора месяца. Живу. В Москве. Точнее, в ближнем Подмосковье, но это не суть.
И уезжать отсюда как минимум до этой зимы я не собираюсь. Разве что совсем недалеко, в гости, и при наличии у меня ну очень свободной денежки, которая мне будет всяко не раньше сентября-октября.
11:34
Доступ к записи ограничен
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
четверг, 06 августа 2009
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
А ещё у ломаной крыши есть один-единственный, но очень большой плюс.
Резко кончаются все переезды. Потому что после того как оно - всё, слетело - обо что-то переезжаться просто глупо. Потому что фигня все после этого. Точнее, то, что не будет казаться фигней, надо будет искать специально, и в месте более стремном и страшном, чем обычный город и обычная жизнь.
А ещё мир становится очень простым и четким. Потому что на сложное сил тоже не остается.
И отношения - тоже очень простыми. Или относишься, или не относишься.
Резко кончаются все переезды. Потому что после того как оно - всё, слетело - обо что-то переезжаться просто глупо. Потому что фигня все после этого. Точнее, то, что не будет казаться фигней, надо будет искать специально, и в месте более стремном и страшном, чем обычный город и обычная жизнь.
А ещё мир становится очень простым и четким. Потому что на сложное сил тоже не остается.
И отношения - тоже очень простыми. Или относишься, или не относишься.
01:37
Доступ к записи ограничен
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 04 августа 2009
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Народ, просьба такая. Поделитесь установочным файлом и кряком от фотошопа CS-3? И от ImageReady более старой версии. А то я без них скоро вымру весь, как лошади Пржевальского.
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Но вообще главная в фото не физия.
Главная в ней штука на шее.
Главная в ней штука на шее.
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Бывший художник, а нынче строитель высотных домов
Нынче вернется с работы чуть раньше, и по дороге
Свернет в магазин за бутылкой вина - ведь сегодня к нему
Придти обещали друзья, с которыми вместе...
Бывший художник скажет "много прошли",
Не уточнив, куда, зачем, и какими путями.
Бывший художник поставит бутылку на стол
(тортик он сам испечет, уж это забыть невозможно),
Усядется в кресло и будет ждать стука не в дверь
А в окно, как когда-то давно, в совсем другой жизни.
Но что характерно. Друзья постучатся - в окно.
Друзья его тоже из странной породы людей,
Точнее, не то чтобы странной, но как ещё их называть,
Если один - бывший поэт (скоро семь лет как хирург)
Второй же - бывший хирург, а нынче сотрудник спецназа?
Пьют они мало, вино здесь скорее как знак,
И знак же - узкий граненый стакан вместо чашки,
Ну а слова - даже меньше, чем знак, и потому
Все трое молчат.
...ведь нельзя рассказать о том, отчего поэт
Берется за скальпель, а хирург - за автомат.
Они просидят до ночи, ну а потом
Так же, без слов разойдутся.
Но поздно ночью
Бывший художник возьмется за карандаш
И будет писать портрет своей ещё не жены...
... а на другом конце города N бывший поэт
Выводит в блокноте:
"Бывших людей не бывает".
Нынче вернется с работы чуть раньше, и по дороге
Свернет в магазин за бутылкой вина - ведь сегодня к нему
Придти обещали друзья, с которыми вместе...
Бывший художник скажет "много прошли",
Не уточнив, куда, зачем, и какими путями.
Бывший художник поставит бутылку на стол
(тортик он сам испечет, уж это забыть невозможно),
Усядется в кресло и будет ждать стука не в дверь
А в окно, как когда-то давно, в совсем другой жизни.
Но что характерно. Друзья постучатся - в окно.
Друзья его тоже из странной породы людей,
Точнее, не то чтобы странной, но как ещё их называть,
Если один - бывший поэт (скоро семь лет как хирург)
Второй же - бывший хирург, а нынче сотрудник спецназа?
Пьют они мало, вино здесь скорее как знак,
И знак же - узкий граненый стакан вместо чашки,
Ну а слова - даже меньше, чем знак, и потому
Все трое молчат.
...ведь нельзя рассказать о том, отчего поэт
Берется за скальпель, а хирург - за автомат.
Они просидят до ночи, ну а потом
Так же, без слов разойдутся.
Но поздно ночью
Бывший художник возьмется за карандаш
И будет писать портрет своей ещё не жены...
... а на другом конце города N бывший поэт
Выводит в блокноте:
"Бывших людей не бывает".
понедельник, 03 августа 2009
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
- А королевская семья опять опаздывает... то есть задерживается!
- Там на стенке Маэдрос висел, я его уронил, вы там поднимите и повесьте на место!
Пришедшая Птаха рассказывает про Лэйтиановку, где она играла Кэлегорма. Я стою и кручу в руках венец.
- ...и вот пришел в Нарготронд Берен, а я-то знаю, что ему надо...
Венец падает.
- Посмотрел Келебримбор на Берена, увидел, чем дело закончилось... посмотрел Келебримбор на Турина и решил, что сваливать надо нафиг из этого Нарготронда.
- Привет, суповой набор!
- Ну что, Турин, пошли ржать за холодильник?
- Тест на трезвость:
для Келебримбора: выговорить свое имя на квенье,
для Турина: вспомнить все имена и выговорить их.
И.о.Турина:
- Я по жизни не настолько трезвый!
- Государь Ородрет, ты не помнишь, чем это закончится!!!
- Жена моя, где Сильм? То есть, карта у кого-нибудь есть?
- А у людей есть совесть?
- Отныне и до срока снимаю с себя имя и судьбу Турина, все имена не вспомню...
- А у тебя всех пока ещё и нету...
- Теперь ты в Ангбанде. ЗДРАВСТВУЙ!
- Дурак ты, Гвиндор, и шуточки у тебя дурацкие...
- Там на стенке Маэдрос висел, я его уронил, вы там поднимите и повесьте на место!
Пришедшая Птаха рассказывает про Лэйтиановку, где она играла Кэлегорма. Я стою и кручу в руках венец.
- ...и вот пришел в Нарготронд Берен, а я-то знаю, что ему надо...
Венец падает.
- Посмотрел Келебримбор на Берена, увидел, чем дело закончилось... посмотрел Келебримбор на Турина и решил, что сваливать надо нафиг из этого Нарготронда.
- Привет, суповой набор!
- Ну что, Турин, пошли ржать за холодильник?
- Тест на трезвость:
для Келебримбора: выговорить свое имя на квенье,
для Турина: вспомнить все имена и выговорить их.
И.о.Турина:
- Я по жизни не настолько трезвый!
- Государь Ородрет, ты не помнишь, чем это закончится!!!
- Жена моя, где Сильм? То есть, карта у кого-нибудь есть?
- А у людей есть совесть?
- Отныне и до срока снимаю с себя имя и судьбу Турина, все имена не вспомню...
- А у тебя всех пока ещё и нету...
- Теперь ты в Ангбанде. ЗДРАВСТВУЙ!
- Дурак ты, Гвиндор, и шуточки у тебя дурацкие...
воскресенье, 02 августа 2009
20:27
Доступ к записи ограничен
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
19:48
Доступ к записи ограничен
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 01 августа 2009
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Финдуилас:
- Нет, ну если мы были обручены, то я могу носить кольцо, как обручальное... но мое мне на указательный палец не налазит.
На эту реплику и.р. Гвиндора и Турина протягивают ей свои кольца. Одновременно.
Что характерно (и обидно) - подошло туринское.
- Народ, ну вот на линдгреновке мы трыдели про Толкиена, и это было понятно. Но какого фига мы на толкиеновской игре трындим про Линдгрен?
И.Р. Турина:
- Государь Ородрет, а можно я у тебя отпрошусь пользу причинять?
И.Р. Ородрета, медитативно:
- Так, я не знаю, чем это кончится, я не знаю, чем это кончится...
И.Р. Финдуилас, задумчиво:
- Заметьте, эльдар - не "приносить", а именно "причинять"...
- Чё-то вы все коллективно против и моста, и канона...
*в ответ на анориэльское "не всё то тех, что не в вашей команде"*
- Не всё то, что в вашей команде - не тех...
- У нас тут переезд, так что нужно пойти и сложиться, чтобы завтра всё вынести... (с) Бобёр
- Не котеночки это, а гневные манулы!
*задумчиво*
- Знаешь, смотрю я на эту иглистую мышь, и понимаю, что это какой-то гибрид из хавчика и кактуса...
- Нет, ну если мы были обручены, то я могу носить кольцо, как обручальное... но мое мне на указательный палец не налазит.
На эту реплику и.р. Гвиндора и Турина протягивают ей свои кольца. Одновременно.
Что характерно (и обидно) - подошло туринское.
- Народ, ну вот на линдгреновке мы трыдели про Толкиена, и это было понятно. Но какого фига мы на толкиеновской игре трындим про Линдгрен?
И.Р. Турина:
- Государь Ородрет, а можно я у тебя отпрошусь пользу причинять?
И.Р. Ородрета, медитативно:
- Так, я не знаю, чем это кончится, я не знаю, чем это кончится...
И.Р. Финдуилас, задумчиво:
- Заметьте, эльдар - не "приносить", а именно "причинять"...
- Чё-то вы все коллективно против и моста, и канона...
*в ответ на анориэльское "не всё то тех, что не в вашей команде"*
- Не всё то, что в вашей команде - не тех...
- У нас тут переезд, так что нужно пойти и сложиться, чтобы завтра всё вынести... (с) Бобёр
- Не котеночки это, а гневные манулы!
*задумчиво*
- Знаешь, смотрю я на эту иглистую мышь, и понимаю, что это какой-то гибрид из хавчика и кактуса...
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
пятница, 31 июля 2009
пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Приехал я незадолго до рассвета.
Говоря по правде, доехать я надеялся вечером, край - ночью, но задержался. Сначала меня в дороге застигла гроза, а потом оказалось, что "моя" дорога перекрыта буреломом, а объездную я вспомнил не сразу.
Вот что значит годами в родных местах не появляться.
Застава встретила меня настороженной тишиной. Сколько пытался искать сравнений этой тишине - и не находил ничего ближе осеннего леса. А сейчас только уверился в своем сравнении.
Я постучал в ворота - точно зная, что никого не разбужу. И правда, открывший мне ворота дружинник явно не спал.
То есть, не спала.
- Приехал всё-таки...
Я спрыгнул на землю и обнял её за плечи.
- Приехал. Как видишь.
- Давно тебя не было.
- Побратим мой женился. Меня в отцы себе на свадьбу зазвал. По возрасту я вполне подхожу, а родной-то у него давно...
- Радостно за них... ты проходил бы?
Мы оба прекрасно знаем, что думаем сейчас об одном. О том, что её жених и мой второй... то есть, первый, названный брат тоже погиб давно, уже слишком давно. И что единственное, что я смог для них двоих сделать - всё-таки разыскать её и сказать, что ждать домой некого. Даже хоронил моего брата и то не я.
Если он вообще похоронен.
- Сейчас...
- Надолго ты в этот раз?
- До зимы, я думаю.
- Давно же тебя дома не было, если ты забыл, что зимой перевалами не проедешь.
- Тогда получается, что до весны... придется своим написать.
Она улыбается, чуть наклонив голову.
- Жениться не женился, а семью завел...
И снова мы оба знаем, о чем дмолчим. О том, что надежды увидеться с невестой у меня не больше, чем у нее с женихом.
- Как видишь, - наконец тихо выговариваю я.
У меня два брата и одна сестра. Все трое - не родные по крови. И все трое - роднее, чем бывает иногда по крови. У нее - могилы отца и брата. У меня - дом с певучими половицами. Она последние несколько лет так и живет на заставах.
И именно с её легкой руки ко мне прилипло прозвище "Везучий". Хотя никому кроме нее раньше бы и в голову не пришло так назвать.
- Проходил бы ты уже... мы-то с тобой не мерзнем, но что холод внутрь впускать?
Киваю. Она ведь совершенно права. Беру коня за повод и шагаю к воротам.
Но перед тем, как войти в ворота, мы - совсем недолго, несколько вдохов - стоим под ясным до рези небом.
Над нами дрожат крупные осенние звезды.
Всего через три недели они сменятся мелкими и острыми зимними.
Всего через два месяца я узнаю, что остаюсь здесь не до весны, а до конца своей жизни.
Который, как я узнаю через два десятка лет, тоже был не очень-то далеко.
Говоря по правде, доехать я надеялся вечером, край - ночью, но задержался. Сначала меня в дороге застигла гроза, а потом оказалось, что "моя" дорога перекрыта буреломом, а объездную я вспомнил не сразу.
Вот что значит годами в родных местах не появляться.
Застава встретила меня настороженной тишиной. Сколько пытался искать сравнений этой тишине - и не находил ничего ближе осеннего леса. А сейчас только уверился в своем сравнении.
Я постучал в ворота - точно зная, что никого не разбужу. И правда, открывший мне ворота дружинник явно не спал.
То есть, не спала.
- Приехал всё-таки...
Я спрыгнул на землю и обнял её за плечи.
- Приехал. Как видишь.
- Давно тебя не было.
- Побратим мой женился. Меня в отцы себе на свадьбу зазвал. По возрасту я вполне подхожу, а родной-то у него давно...
- Радостно за них... ты проходил бы?
Мы оба прекрасно знаем, что думаем сейчас об одном. О том, что её жених и мой второй... то есть, первый, названный брат тоже погиб давно, уже слишком давно. И что единственное, что я смог для них двоих сделать - всё-таки разыскать её и сказать, что ждать домой некого. Даже хоронил моего брата и то не я.
Если он вообще похоронен.
- Сейчас...
- Надолго ты в этот раз?
- До зимы, я думаю.
- Давно же тебя дома не было, если ты забыл, что зимой перевалами не проедешь.
- Тогда получается, что до весны... придется своим написать.
Она улыбается, чуть наклонив голову.
- Жениться не женился, а семью завел...
И снова мы оба знаем, о чем дмолчим. О том, что надежды увидеться с невестой у меня не больше, чем у нее с женихом.
- Как видишь, - наконец тихо выговариваю я.
У меня два брата и одна сестра. Все трое - не родные по крови. И все трое - роднее, чем бывает иногда по крови. У нее - могилы отца и брата. У меня - дом с певучими половицами. Она последние несколько лет так и живет на заставах.
И именно с её легкой руки ко мне прилипло прозвище "Везучий". Хотя никому кроме нее раньше бы и в голову не пришло так назвать.
- Проходил бы ты уже... мы-то с тобой не мерзнем, но что холод внутрь впускать?
Киваю. Она ведь совершенно права. Беру коня за повод и шагаю к воротам.
Но перед тем, как войти в ворота, мы - совсем недолго, несколько вдохов - стоим под ясным до рези небом.
Над нами дрожат крупные осенние звезды.
Всего через три недели они сменятся мелкими и острыми зимними.
Всего через два месяца я узнаю, что остаюсь здесь не до весны, а до конца своей жизни.
Который, как я узнаю через два десятка лет, тоже был не очень-то далеко.