пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Мне бы спать - осенним, серебряным, смертным сном,
В ноги щит, на грудь тяжёлое полотно,
Камни вкруг, неба серого стылый груз,
Мне бы знать сквозь сон, что я более не проснусь.
Серебром мои волосы тронет ранний колючий снег...
...я увижу тебя даже в самом холодном сне.
В белом поле ли, у реки, где черна вода,
Где в тумане другого берега не видать.
Мне бы спать - меч у сердца, на пояс тяжелый нож,
Крепко спать и не видеть, как ты ко мне идешь.
Через поле, где ткется метельное колдовство,
Где растут замерзай-трава с забывай-травой
Где звенит на ветру промороженная стерня,
Через реку во льду, по ушедшим под снег камням.
Где не виден свет, где погаснет любой огонь.
Только тает снег под теплой твоей ногой.
В смертном сне я вижу, гибели вопреки,
Как разбудит меня касанье твоей руки.
В ноги щит, на грудь тяжёлое полотно,
Камни вкруг, неба серого стылый груз,
Мне бы знать сквозь сон, что я более не проснусь.
Серебром мои волосы тронет ранний колючий снег...
...я увижу тебя даже в самом холодном сне.
В белом поле ли, у реки, где черна вода,
Где в тумане другого берега не видать.
Мне бы спать - меч у сердца, на пояс тяжелый нож,
Крепко спать и не видеть, как ты ко мне идешь.
Через поле, где ткется метельное колдовство,
Где растут замерзай-трава с забывай-травой
Где звенит на ветру промороженная стерня,
Через реку во льду, по ушедшим под снег камням.
Где не виден свет, где погаснет любой огонь.
Только тает снег под теплой твоей ногой.
В смертном сне я вижу, гибели вопреки,
Как разбудит меня касанье твоей руки.
