Мда. Оборзел котеночек. Аж на две игры в сезоне заявился дрим-ролью. Интересно, что из этого выйдет, с учетом того, что, по крайней мере, послать в обоих случаях не послали.
Докурились вчера в ночи до внезапного глюка, про который я еще не менее внезапно верю, что так все и было. Причем чуть ли не с визуальным рядом.
Как-то так получилось в голове, что старшее хитлумское величество не носил венца. Ну разве что если очень-очень надо. И то без удовольствия. А младший - иногда носил. Иногда даже не по необходимости. И что этим сказать хотел?
Я все-таки ее нашел. Она у меня все-таки уцелела. Не только на кассете, но и в оцифровке. Сибкон, год неочевиден, но точно до 2000го, автора и исполнителя не знаю. Но песню нежно люблю уже лет восемь. И вторую тоже. И это тот редкий случай, когда для меня качество исполнения и даже текста вторично относительно атмосферы.
Из одного угла: - И надо понять, что это верблюдо, а не вертарелка... Из другого: - Вот я перевожу - "ошибка, ошибка, ошибка"... не, это не в процессе перевода, это так и переводится. Из третьего: - Так, родной, когда ты у меня помер? Весной? Ну, значит, в субботу утром он помрет...
- А в микроволновке у нас живет версупчик по прозвищу Ёкарный Ёкай... - И в кого он оборачивается? - В верплесень! - Это уже какой-то очень старый версупчик... - Ну да, а чего ты хочешь от обакэ? - А в норме он в кого оборачивается? - А в норме - в белки, жиры и углеводы!
Народ, а кто курит японотраву, я знаю, что такие тут есть. Есть вопрос: что можно почитать по японской низшей мифологии? Не про богов и мироздание, а про всяческих кицунэ, и прочих мелких ёкаев?
Народ, кого отфрендил - ничего против лично вас не имею, просто в очередной раз фильтрую свое информационное пространство. У меня опять передозировка информации, увы мне.
А про Хэнно Тахо-но-Инхори, про Мост Сорокопута и Белой Совы, над которым тянутся друг к другу два дерева - и дотягиваются, - и про брата Императора и его жену и сына, и про Молодой Лес, - я не знаю, как про это рассказывать. И про "доброго боя на том берегу, брат мой". Там очень страшное и правильное. Про Дом Кэн как-то проще, несмотря на то, что выживших не было. Даже про Айтанни, хотя про него, пожалуй, даже страшнее, чем про остальной Дом Кэн.
* А еще с "Принцессы Мононоке" внезапно приходит про этот мир очень много. В том числе про то, как он выглядит, пока что самое близкое попадание.
Кто тут с меня хотел художественного про Народ Древа? Оно внезапно написалось. Оно не про основных героев этой истории, но кажется, этой пары еще будет, и целиком история их касается только так, а про Мост Совы и Сорокопута вообще отдельно рассказывать. И да, выложенное - максимум треть всей истории, но в этой истории уже три трупа, два спасения, четыре стрелы и две косы с золотом. И да, главгерои - подростки. Ушибленные на всю голову. С гормонами у них попроще нашего, но от ушибленности это не спасает.
* Князю Йараи Кьянхэй было предсказано, что он полюбит дважды в жизни, и потеряет первую любовь; со второй же будет он волен выбирать, и если выберет любить - славными будут его дети, и совершат великое дело, но не уцелеют, и слава не принесет им счастья; если же выберет хранить память первой любви - сын его будет счастлив, но погибнет бесславной смертью.
читать дальшеКнязь Йараи был тогда женат на Инари Тахэй, и жена его ждала сына, и князь услышал предсказание, но не прислушался к нему.
Однако, когда сыну князя Йараи и княгини Инари, было пять весен, княгиня Инари встретила в горах на охоте обезумевшего зверя, и сразилась с ним, и погибли оба.
Безутешен был князь Йараи Кьянхэй, и остался он гостем в Клане Тахо, вместе со своим сыном, хотя и звал его вернуться Клан Кьянхо; и нежность и любовь свою отдавал князь сыну, а боль и ненависть - охоте на безумных итайю и Каменных Людей, и возвращался со славой.
Но однажды, весенней порой, возвращаясь с охоты, встретил князь Йараи в горах девушку-лучницу, с лицом, белым, как снег, косами, серебряными, как свет месяца в брызгах водопада, и глазами, черными, как безлунная ночь. И долго смотрел князь Йараи, как идет девушка по траве, и распускаются золотые цветы под ее ногами. И понял князь, что с этого дня любовь его принадлежит не одному сыну.
Девушка же эта была Лин-Най Инхэй, младшая дочь князя Льен-Тэй Инхэй, князя Клана Инхори.
И долго думал князь Йараи, на что обречет он сына - на несчастье или на бесславие, и не мог выбрать; но на праздник Середины Лета вновь увидел он Лин-Най, и не думал больше о сыне Инари, думал же о черных глазах и серебряных косах Лин-Най.
И оставил князь Йараи и дом клана Тахо, и дом клана Кьянхо, и на коленях просил Лин-Най принять его в своем доме; и Лин-Най плакала от радости - давно любила она Йараи, но, помня Инари Тахэй, и зная о сыне князя, таила свою любовь.
И плакал от горя и ярости сын князя Йараи и Инари Тахэй, увидев, что отец оставил его, и поклялся он, что никогда не приблизится к Йараи, и не назовет его отцом. Таково было первое горе Йарро Тахэй, сына Инари Тахэй, князя клана Тахо.
Князь же Йараи поклялся Лин-Най, что смерть не разлучит их, и родила ему Лин-Най дочь, черноглазую и быструю, как она сама, и чернокосую, как князь Йараи; и зачала она сына, но слишком юна была Лин-Най для второго дитя; Йараи же растратил себя в горе и отчаянии, и не достало сил ему уберечь Лин-Най - в один из дней Лин-Най уснула и не проснулась, и осыпались цветы в саду клана Инхори, хотя и стояла середина весны, и князь Йараи, что поклялся быть с Лин-Най и в смерти, лег с ней рядом, закрыл глаза, и не открывал их больше.
И плакал от горя в доме клана Тахо сын йараи, и винил себя в том, что, верный слову, не приближался к отцу и не простился с ним, и таково было второе горе Йарро Тахэй, сына Йараи Кьянхэй.
Старшая сестра Лин-Най, Льен-Хори, вырастила дочь Лин-Най и князя Йараи; и выросла дочь Лин-Най невысокой и гибкой, как тростник, звонкоголосой, как горная сойка; косы переплетала она золотой лентой, в память золотых цветах, что цвели под ногами ее матери. Бесстрашна была дочь Лин-Най, но горда и жестокосердна, и говорила - горе и слабость князя Йараи погубило ее мать.
Злое было время в те дни в горах, мало детей рождалось в кланах, и еще больше - не доживало до наречения имен, и лишь чудо спасло от ранней смерти сына Инари и дочь Лин-Най - на охоте повстречались они в горах, и выпустила стрелу дочь Лин-Най, говоря, что сын Йараи во всем подобен отцу, и горе несет он всем, кого повстречает и полюбит, так уж лучше никого ему не встречать и не любить. Но увернулся от стрелы сын Инари, и нож метнул в дочь Лин-Най, говоря - нет, твоя мать принесла отцу смерть, а мне - неизбывное горе. И поглядела дочь Лин-Най, и удивилась, услышав горе за яростью; но ни слова не сказала она, лишь переломила стрелу, что уже держала в руке, и прочь пошла по горной тропинке.
Когда же настало время нарекать имена детям Кланов, встретились вновь сын Инари и дочь Лин-Най, и посмотрели друг на друга с ненавистью - и с горем; и видела дочь Лин-Най, что хорош собой и ловок сын Инари; и видел сын Инари, как прекрасна и отважна дочь Лин-Най.
И первое Испытание Имени, тишину без звука и темноту без света, перенесли стойко сын Инари и дочь Лин-Най. И второе Испытание Имени, поединок, вынесли они, и видела дочь Лин-Най, как пляшет с мечом сын Инари - ровно тяжелый меч ничего не весит; и видел сын Инари, как ловка и быстра дочь Лин-Най - шелковый платок могла она разрубить в воздухе.
И третье испытание, горная тропа, не показалось им тяжелым - но говорят, что противник, которого встречаешь на горной тропе, слаб для двоих и силен для одного. И встретил горного вепря сын Инари, и увидел, что не справиться ему одному, но не дождется он помощи - ибо избегал он собратьев по наречению, не желая даже случайно принять помощи от дочери Лин-Най; и один он стоял перед вепрем и радовался скорой смерти.
Но не дождался смерти сын Инари - три стрелы ранили горного вепря, и желто-белым было оперенье тех стрел - знак клана Инхори.
Искусной лучницей была дочь Лин-Най, в две стрелы убивала хищного зверя, но мало оказалось для старого вепря и трех стрел, и врукопашную дралась с вепрем дочь Лин-Най, и дрался рядом с ней сын Инари, не думая о том, что жизнью обязан дочери Лин-Най, но желая делиться славой охотника.
И победили они вепря, но тяжко ранена была дочь Лин-Най; и, глядя на своего брата, попросила о смерти. Но рассмеялся сын Инари, и отвечал, что смертью не платят за жизнь. И разорвал он свою одежду, и перевязал раны дочери Лин-Най, и собрал целебные травы, и лечил ее, пока не сумела она сама подняться на ноги, и вместе, рука за руку, вернулись они к Старшим и Мастерам слов.
Имя Йарро нарекли сыну Инари, и князем Тахэй стал он; имя Йатти нарекли дочери Лин-Най, и стала она наследницей дома Инхори; и дела Кланов заняли их дни, но, засыпая, видела Йатти лицо молодого князя Тахэй; и видел во сне Йарро Тахэй черные косы Йатти.
Сводные братья и сестры у них явление в принципе нередкое. Никого это не удивляет и не пугает, и в общем сводные братья обязаны друг другу только одним - не жениться друг на друге и не иметь общих детей. Иметь общую семью, в том числе по любви, сводным брату и сестре не запрещено, при условии, что они не собираются заводить детей и не родились сами внутри одной Ветви одного Дома. Вообще-то формально это не запрещено даже двум сводным сестрам или двум сводным братьям, но как-то прецедентов не было.
Йарро Тахэй и Йатти Инхэй - сводные брат и сестра, дети князя одного из Кланов, оба числятся в двух других Кланах, по матерям; разница в возрасте сравнительно маленькая, меньше 20 лет. Друг друга недолюбливали; в подростковом возрасте Йатти чуть не убила Йарро. Кажется, примерно так они впервые и познакомились в лицо. А дальше было много интересного, и понимаю я пока не все. Точно знаю, что им досталась общая инициация, и что по ходу была сначала еще пара попыток прикончить друг друга, к чести Йатти, с обеих сторон; а потом было взаимоспасение. А дальше это была очень специфическая дружба, плавно перешедшая в любовь и в пару. Кажется, формата "хочу быть с тобой от сейчас и дальше смерти". Кажется, к любви прилагалась еще и личная верность. И, кажется, они хорошо погибли. Рядом.
Хочу словеску про какой-нибудь жуть. Есть проблема - актуальна строго Арда, причем первоэпошная, и прямо сейчас. С утра будет уже не в тему. Не, вариант помимо, кажется, есть, но я висну, что там можно играть.
Услышал Городницкого, "Хочется верить". Прощай, крыша. И главное, как вовремя. Я знаю только одно время, когда было бы более вовремя, но тогда я еще не слушал Городницкого.
И да, кто меня знал в 2006-2007 годах - именно эта тема меня тогда кушала большой ложкой. И сейчас я в этой песне слышу два голоса.