Ну, если читающие все-таки есть, продолжаю.

[Nior]

Ну и субботнего утра ради - разбавлю пафос блэкотекстов стебным драбблом. Он же мой первый рейтинговый фик, написанный по традиционному принципу "а спорим, что мне и вот так не слабо?", он же - "секса и насилия в тексте нет вообще, но при этом таки R".
И спасибо доброй бете TokaOka за правку той части текста, из-за которой он R.

Выхухоль

Под катом стеб, глумление над святым, нецензурная лексика и пьяный в стельку Рабастан.

Вообще-то таких гостей госпожа Вальбурга Блэк обычно выставляла, даже не пустив на порог.
Но тут случай совершенно особый. Даже троллю очевидно, что брата своего мужа племянница приволокла нарочно. Семью она, конечно, любит, но красивые громкие скандалы любит еще больше.
Нет, если бы обожаемая Беллочка выбрала для скандала какую-нибудь другую мишень, да хотя бы жениха своей сестрицы, этого белобрысого хорька Малфоя – Вальбурга бы по меньшей мере с интересом понаблюдала. А по большей – так и с удовольствием поучаствовала.
Но из создателя скандалов и ссор превратиться в человека, которого до ссоры старательно доводят?!
Этого гордость Вальбурги стерпеть не могла. Вернее, не смогла бы, поддайся она на провокации младшего Лестрейнджа. Поэтому Вальбурга деятельно и яростно молчала.
А гость буйствовал. Запивал дорогим вином из запасов еще дедушки Финеаса Найджелуса невесть откуда притащенный дрянной огневиски. Ронял мебель (иногда – на хозяев дома). Сломал любимую вешалку тетушки Кассиопеи. Пытался жарить яичницу (что само по себе недостойно чистокровного, отдельно недостойно – что в процессе была сожжена до углей сковородка, и вишенкой на пирожном – что, по утверждению самого Рабастана, яичницу он взялся жарить на спор с Сириусом). Бил посуду (иногда отговаривался тем, что это он случайно, иногда – "потому что рожа в ней уж больно мерзкая отражалась"). Попробовал присвоить табакерку с бородавочным порошком (но тут уже возмутился Сириус, имевший на этот порошок какие-то свои виды).
На четвертые сутки пребывания в доме гостей Вальбурга не могла смотреть на себя в зеркало – там отражалось лицо, невероятным образом одновременно бледное от усталости и красное от ярости.
Когда Вальбурга попыталась спуститься вниз, чтобы принять ванну и хотя бы немного привести себя в порядок, ее глазам предстала картина полного разгрома: посреди гостиной на диване развалился Рабастан в окружении пустых, полупустых и полных бутылок, время от времени отхлебывая из одной из них. В кресле пристроился Сириус с книгой, удивительно спокойный (что само по себе, конечно, ничего не значило, но подозрения в любом случае вызывало). Рабастан же, кажется, не замечая ни Сириуса, ни остановившуюся на лестнице Вальбургу, пытался разговаривать, вернее, переругиваться с портретом дедушки Финеаса Найджелуса:
– ... вот я и говорю: нихера вы, Блэки, толком не можете, только выебываться! Мол, вы самые охуенные и невъебенные, тоже мне, блядь, принцы...
– Послушайте, молодой человек, – качал головой портрет с выражением крайнего возмущения на холеном лице, – я бы предпочел подобных выражений в своем доме не слышать...
Рабастан пьяно расхохотался:
– Конечно, бля! Да ты, старый мудак, даже не понимаешь половины того, что я говорю! Ты ж даже материться толком не умеешь! Ни сам ты, ни выблядки твои! Вон, твоя внучка хотя бы визжать про паршивых грязнокровок умеет, но даже она как следует обложить по матери не может, пизда плешивая...
Вальбурга раскрыла рот, уже готовая все-таки поддаться на провокации и высказать Лестрейнджу все, что она о нем думает, но тут в игру вступил доселе молчавший Сириус.
Вернее, он аккуратно закрыл книгу, которую листал, взглянул в глаза Лестрейнджу и почти пропел, одновременно монотонно и выразительно, как древнее руническое заклинание:
– А вы, сэр, уже подзаебали своей пиздодельностью. Да и были бы у вас еще на то основания, а то ведь сидит тут какой-то охуевший выблядок залупоглазого василиска и облезлого фестрала, недовысерок сучий, бля, и выебывается! Хотя, как раз вам-то, пидорас вы слизеринский, стоило бы завалить ебало, потому что таких как вы и ваша пизданутая матушка, четырьмя кентаврами трахнутая одновременно в рот и в жопу сначала хером, а потом копытом, а после еще и луком добавили, ну а хули – наебнули!, даже акромантул вафлять застремается, хуесос вы волдемортовский, потому что вы даже не анально неудовлетворенный аристократ, и не пиздюк блядский, чтоб вас оборотень в полнолуние в жопу трахнул, и не долбоеб, и даже не мудозвон пиздочешуйчатый, а всего-навсего недоебаная хуеротая выхухоль!
Рабастан широко раскрыл рот, да так и остался сидеть.
Вальбурга Блэк медленно повернулась к старшему сыну:
– Сириус Орион Блэк...
– Да, мама? – мальчик с ехидной усмешкой поднял голову.
– Я благодарю вас. Вы можете идти.
Сириус предельно вежливо и обаятельно улыбнулся, наклонил голову, поднялся и собрался уже выйти из гостиной, когда тишину нарушил голос неизвестно как прокравшегося в комнату Регулуса:
– Сириус, Сириус, слушай, я только одно не понял... а что такое выхухоль?