Внезапно очень много любви, при всех моих тараканах. Не только к людям, хотя люди у меня охуенные. К миру вокруг вообще. К тому, что наступает летнее солнцестояние. К тому, что на работе мало работы. К тому, что есть повод пить вино, и оно золотое, а у рисового молока с кунжутом вкус печенек. К тому, что можно лечь в час, проснуться в девять и чувствовать себя отдохнувшим. К песням Дэля на квэнья и к тому, что когда-то этот чудесный человек переводил мои стихи - и в переводе есть залив, который был у меня в голове и не влез в русский текст, и Дэль не мог об этом знать, но откуда-то же взял этот залив из моей головы. К книгам Амариэ и к тому, что по ним хочется рисовать, хотя я страшно боюсь испортить покраской уже готовый набросок. К трепу с разницей даже не в четыре, а в восемь часовых поясов. К дням, делящимся на половину солнца и половину грозы. К ожившей словеске и всей тамошней сложнощщанке. К лохматым котам, приходящим утром и ложащимся на голову. К тому, что можно ходить с синей головой. К слухам о том, что скоро у БГ выйдет еще один альбом и к тому, что после зарплаты нужно будет забрать два сборника Коденко. Ко времени, идущему слишком быстро и слишком медленно одновременно. И это скорее то, что попалось в руки сразу, чем хотя бы половина от всего, что вокруг меня есть. Во мне какое-то совершенно охренительное, подростковое количество любви и понимания, что я буду помнить это лето и весну классными, как бы оно ни пошло дальше.