читать дальшеВначале – список благодарностей и матюков всем участникам. Матюков, впрочем, практически не будет.
Тургон (Фиона) – моя благодарность, Государь! Как выразилась Несс, «Тургон получился очень Тургон». У меня было очень странное отношение, с одной стороны, я безмерно уважал моего государя (более того, именно из-за него я очень сильно колебался с предательством, слишком лезло в голову всё хорошее, что я от него видел), с другой – хотел перед ним раскрыться, но совершенно не мог, что-то встречало во мне непреодолимое сопротивление… Да, и огромное спасибо за внимание ко мне, моему мнению, и согласие со мной на последнем совете! ;
Идриль (Танюша) – Леди, вы не менее бесподобны! Вернее, даже проще, – вы Леди, это ваше призвание. Я ловил ваши взгляды, как лучи света… очевидно, по пафосному тону, в который меня мгновенно сорвало, вполне можно заключить, какого я мнения о Леди Идриль?..
Туор (Несс) – смертный, тебя я просто ненавидел – уже за сам факт появления в Гондолине, но ты сумел восхитить меня мужеством, да и заинтересовать тоже. Таких замечательных оппонентов тоже побольше бы…
Да, а ещё по шее тебе, слэшеру, по шее, за такие разговоры про меня и Эленнаро! И за крота и все остальные милые прозвища!..
Саурон (Катерина) – перед игрой Тургон, он же второй мастер, предупредил меня, что чарами ты пользоваться будешь, и что на меня они действуют… Действовали. Да ещё как!!! Меня просто расплющивало твоё всезнание, твоя сила… когда я ударил тебя кинжалом, и с тобой ничего не случилось, во мне словно что-то оборвалось. Но когда ты заговорил о красоте Идриль… я действительно стоял, как под мороком, только что не падал…
Эленнаро, гондолинский эльф, сторонник Маэглина (Фрода) – ты сказал, что доверяться мне было страшно, но безумно хотелось довериться… прости за то, что обманул это доверие. Некоторые свои мысли, например, о Туоре и Идриль, я мог доверить только тебе, и всё же – для меня ты оставался мальчиком, которому я могу доверять, но полагаться на которого я тем не менее не стану…
Очень стыдно и страшно было смотреть тебе в глаза. И протягивать руку Саурону под твоим взглядом…
Лаурэфин, менестрель (Лаурэфин) – Лаурэ, тебе пришлось легче и сложнее всех сразу: ты играл самого себя. Осталось ощущение беззащитной хрупкости, неопытности… Элхэ – слово ругательное, но было в тебе что-то такое. Во многом именно из-за этой хрупкости и неопытности защищать тебя я был в принципе готов, но верить твоим словам не хотелось… и была поганейшая подспудная мысль: «Если этот мальчишка хочет героической смерти, пускай он её получит».
Морион Морадан, прислужник Саурона (Рэйс) – сволочь дортонионская! Из-за тебя возненавидел людей раза в три сильнее. Хотя мы и почти не говорили, и я воспринимал тебя, как игрушку Саурона – презрение и брезгливость… но словами о том, что мой друг мне верит, ты царапнул меня по сердцу.
Маэглин (собственно, я) – все матюки, собственно, в этот адрес… Хотя их немного. Даже меньше, чем ожидалось. Что меня напрягло – я был, пожалуй, слишком многословен и держался излишне пафосно. А вот что приятно удивило – собственное хладнокровие и неведомо откуда взявшееся умение закрываться, по жизни мне совершенно чуждые. Ещё одна малопонятная мне вещь – я сам не сумел заметить грани между Маэглином и мной. Не понял, когда я начал отыгрывать по-настоящему. Хотя и понимал, что я сам действовал бы в таких обстоятельствах очень иначе…
Сам считаю персонажа самым удачным из всего сыгранного, но менее удачным, чем хотелось бы.
ПОШЁЛ СОБСТВЕННО ОТЧЁТ...
… очень люблю слушать, как поёт этот мальчик Лаурэфин. Ну хорошо, мальчик – совершенно излишне, мальчик старше меня самого, и всё же не могу не воспринимать его, как нечто хрупкое и беззащитное… Синда, этим всё сказано. Хотя высокое наречье Запада он знает хорошо – достаточно хорошо, по крайней мере, чтобы петь на нём.
… песни менестреля перед кругом эльдар Гондолина, и мудрый взгляд государя, и её глаза. Самые прекрасные в мире. С любовью смотрящие на другого. На смертного.
Я ничего не говорю. Я выхожу из зала. У меня ещё много дел: кузни, рудники…
Шаги за спиной.
– Эленнаро, ты?
Ещё один мальчик. Этот – младше меня. Если я не ошибаюсь, он родился даже после моего возвращения в Гондолин, может быть, даже не помнит той истории с моей матерью… по крайней мере, мне он верит безоговорочно. Практически без сомнений. Как сам я никому не верю и никогда не буду верить. Хотя некоторые мысли Эленнаро доверить можно.
Точно не помню тот разговор. Такие разговоры – обрывки мыслей, осколки фраз – были часты между нами. Пара слов о дозорных постах и работе оружеен, о красоте Гондолина, об этом… кхм, смертном. Если не ошибаюсь, то о нём же был и тот разговор. С Эленнаро я зачастую был многословней, чем с прочими – я знал, что от него о моих мыслях и словах никто не узнает. Кажется, я сказал пару резких слов в адрес этого Туора… Эленнаро поддержал меня. Не знаю, почему мальчик настолько за меня цеплялся. Может, именно по причине крайней юности. Порой я пробовал его доверие на прочность – и с изумлением обнаруживал, что пределов этому доверию я обнаружить не могу, а мысли Эленнаро звучат едва ли не копией моих собственных…
Мы перебросились ещё парой слов, когда к нам из зала вышел Лаурэфин и сообщил, что Государь зовёт нас на совет. Что же, совет так совет. Жаль только, что в последнее время Государь так прислушивается к смертному…
Мы с Эленнаро вошли в зал. Я занял своё обычное место, по правую руку от Государя. Слева – Идриль… Сестра. Прекраснейшая. А рядом с ней…
Ни взгляда в их сторону. Смотрю на Государя и Эленнаро.
В зале – тревога, беспокойство, даже страх… шёпот по углам…
Первый вопрос Государя – ко мне.
– Маэглин, если я прав, нам скоро понадобится хорошее оружие. Как обстоят дела в кузнях и рудниках? Мне донесли, что копи Ангхабара начинают истощаться…
Почтительно склоняю голову.
– Мой Государь совершенно прав в том, что нам скоро понадобится… – поправляюсь – … может понадобиться хорошее оружие. Что же до состояния копей…
– Маэглин, быть может, ты просто покажешь нам, как обстоят дела?
Подхожу к карте, где моей рукой обозначены рудники.
– Два ближних рудника почти истощены, в этом вы правы, Государь. Мы использовали их слишком долго, чтобы рассчитывать на возможность что-то ещё из них добыть. Вот этот, – указываю на восточный рудник, - нам ещё послужит, но тоже конечное время, может быть, десять лет, может, чуть больше…
– Что такое десять лет по счёту эльдар, Маэглин? – в разговор вмешивается Туор. – Для вас ведь это даже меньше, чем для нас – десять дней. Нам нужно уходить, оставить Город…
Я пытаюсь спорить, но Государь прерывает нашу перебранку.
– Маэглин, ты не договорил о копях.
Киваю.
– Да, мой Государь. Итак, я остановился на восточном руднике?.. Срединный рудник богат, но железо там не лучшее, на оружие вряд ли пойдёт, хотя в нужде и его можно использовать. Самые большие надежды я возлагаю на северные рудники, там хорошее железо и его должно быть немало, хотя я и мало разведывал там, но, по моим догадкам, эти рудники способны обеспечить нас рудой надолго, кроме того, я почти не сомневаюсь, что там есть ещё жилы, которых я пока не обнаружил…
Государь касается моего плеча.
– Хорошо, Маэглин. Кузни и оружейни могут постоять без тебя, но на рудниках никто не справится лучше. Ты можешь отправиться туда, всё ещё раз проверить, и, возможно, заняться поиском новых жил?
– Конечно, мой Государь, я всё сделаю, как вам необходимо, – уже можно уходить, ничего особенно интересного я не узнаю, но… Лучше остаться и послушать.