И второй этюд.

понедельник, 26 сентября 2011

22:45

ninquenaro

пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©

Предупреждение: этюд по моим меркам непристойный, присутствуют упоминания процесса... эм, процесса, и ругань. Также издевательство над читателями detected.

Любовь напрокат.

Она была прекрасна. Сказочно, недоступно, фантастически прекрасна, прекраснее всего, что только бывало в пьяной и тоскливой жизни автослесаря Володьки. Таких он еще никогда не встречал. Если бы Володька знал слово «божественная»… нет, «богоравная» - именно так он бы её и звал. Впрочем, Володька и так превосходил сам себя – даже когда он был с ней в самом непристойном смысле слова, называл он ее Ладой или Ладочкой, и только на «вы». И никаких там «моя» - такой обидеться раз плюнуть, а если она обидится и укатит от него в глухую ночь – закончится пьяная и тоскливая жизнь автослесаря Володьки, потому что без нее уже не жить. Ну как без нее жить-то?читать дальше
Шеф знал об этой володькиной любви и не препятствовал. Шеф даже считал, что ей – Ладе, Ладочке, и только на «вы» - на пользу проводить с Володькой столько времени: и выглядит она после этого лучше, «и вообще…»
И все же этот тиран, этот изверг не чтил ничего святого, и Володька боялся, что рано или поздно этот звероподобный демон в непристойно чистом пиджаке вломится в святая святых его жизни грязными… то есть, чистыми, конечно, ботинками. Можно подумать, легче от того, что ботинки чистые.
Сердце Володьки одновременно замирало от ужаса в ожидании этого мига и малодушно надеялось, что все-таки все обойдется.

*
Не обошлось. Страшный миг настал вечером пятницы, как раз когда Володька вкушал радости любви и предвкушал радости грядущих выходных.
Шеф вошел – темная фигура в луче света – и с порога же произнес чудовищное:
- Володька, кончай тут трахаться, её клиент ждет.
Сердце Володьки упало в какую-то марианскую бездну.
- Сейчас… кончу… - выдавил он упавшим голосом.
- Поскорее давай! – бесчеловечно пробасил шеф и хлопнул дверью.
Володька бездумно, механически закончил процесс, не получив от него никакого удовольствия, и поспешно сбежал через заднюю дверь. Сил не было смотреть, как Ладу, Ладочку, и только на «вы», будет лапать кто-то чужой. Наверняка в таком же непристойно отглаженном, как у Шефа, костюме и чистых – тьфу!- ботинках…

*
Вечером Володька, пьяный в стельку, чего с ним давно не бывало, рыдал в плечо своему старому приятелю, прорабу Лешке:
- Я ж с ней… Я для нее… Лешка, матерью клянусь, я ее больше жизни! Я ж ни с кем, так, как с ней! Честное слово, ни с одной я так не трахался! Как минутка свободная – все к ней… Я ж люблю ее, Лешка, сволочь буду, люблю! А она… она как все бабы, Лешка! Кто заплатит, тот на ней и ездит…
Володька поднял к квадрату звездного неба над грязным двором свои заплаканные красные глаза, в которых отражалась вся скорбь этого мира и несколько штучных печалей мира соседнего.
- Лешка, ну почему все бабы такие шлюхи? Даже когда они железные и на четырех колесах?!..

@темы: Творчество