пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Нормальный тушабрь не идет у меня ни в каком варианте, поэтому ввязался во флэшмоб по персонажам и темам на 22 дня.
Темы тут.Темы:
1) Кошмар: Я напишу о своем персонаже, который видит вашего в кошмаре, или наоборот.
2) Поцелуй: Я напишу, как наши персонажи целуются, это может быть невинно или страстно.
3) Травма: Я напишу, как ваш или мой персонаж переживает какую-либо травму.
4) Убийство: Я напишу, как мой персонаж убивает вашего, или наоборот.
5) Дом: Я напишу, как наши персонажи живут вместе.
6) Праздник: Я напишу, как наши персонажи вместе встречают праздник.
7) Розыгрыш: Я напишу, как наши персонажи разыгрывают друг друга.
8) Шрамы: Я напишу, как мой персонаж трогает шрамы вашего, или наоборот.
9) Рисование: Я напишу, как ваш персонаж рисует моего, или наоборот.
10) Тепло: Я напишу, как согреваются наши персонажи.
11) Утешение: Я напишу, как мой персонаж комфортит вашего, или наоборот.
12) Выпивка: Я напишу, как наши персонажи вместе пьют.
13) Игра: Я напишу, как наши персонажи вместе во что-то играют.
14) Любовь: Я напишу, как у наших персонажей начинается роман.
15) Смерть: Я напишу, как мой персонаж оплакивает вашего, или наоборот.
16) Ненависть: Я напишу, как наши персонажи ненавидят друг друга.
17) Соблазнение: Я напишу о том, как мой персонаж пытается соблазнить вашего, или наоборот.
18) Старость: Я напишу, как наши персонажи вместе стареют.
19) Песня: Я напишу, как наши персонажи вместе поют или играют на музыкальных инструментах.
20) Ребенок: Я напишу, как наши персонажи вместе растят ребенка.
21) Стихи: Я напишу, как мой персонаж читает вашему стихи, или наоборот.
22) Безумие: Я напишу о своем персонаже, как о пациенте психлечебницы, а о вашем, как о докторе, или наоборот.
По мере написания вычеркиваются, поправка - писать о заданном своем персонаже на заданную тему, сеттинг может повторяться, темы и персонажи - нет.
Пока пишем с Амартом, но можно присоединяться.
1. На Жоанна, Дом.
Ну, какая девица, такой и дом.Лето в замке Монваленс, что в землях семьи Тарнов - белое и золотое. Камень цвета белого золота, белая пыль осыпает тех, кто поднимается к воротам, белый и золотой виноград вызревает на полях по склонами и под склонами холмов, пронзительно-белый свет льется с золотого неба, и золотой ниткой тянется по небу песня жаворонка.
Это на гербах не кладут металл на металл - и потому золотой виноград семьи Тарн вышивают на зеленом поле. Нынешнее знамя вышивала мать хозяйки замка. Сама нынешняя хозяйка в вышивке не слишком-то искусна. Матери девица Жоанна предпочитала отца, рыцаря и трубадура; иголке и веретену - лютню и лук; вышивке - верховую езду и меткую стрельбу.
Вот и сейчас стоит на стене своего замка, смотрит, как пятнают небо клубы дыма, гладит крупными, грубоватыми для благородной девицы пальцами английского лада лук, подарок эна Рикьера, опекуна и наставника. Щурится - не от солнца, ловя прицел. Далеко. Высоко. Люди в лагере под стеной не крупнее виноградин на блюде. Или скорее незрелых вишен - по цвету светло-красных котт.
Это пока не штурм. Осада. Но и до штурма недалеко.
- Говорят, - цедит маленькая хозяйка сквозь зубы, - у них, на Севере, девиц и вовсе не учат стрелять. Представляете, благородные эны?
Благородных среди защитников замка - раз, два, и обчелся. Рыцарей - как бы не один эн Рикьер. Беглые городские, здешние замковые, крестьяне из соседних деревень...
- Говорят, на Жоанна, - смеется один из них, с зеленой, цвета хозяйкиного знамени, лентой на рукаве, - они девиц и стихи слагать не учат!
- Каково бы вам было за тем северным рыцарем, подумайте? - подхватывает второй, выгоревший на солнце даже не до белого золота, до полынного серебра. - Сидели бы, вышивали ему львов...
- Одним словом, хорошо, - подытоживает третий, чернявый, чуть косящий левым глазом, - что выбрали вы не его, а нашего Жаворонка.
Девице Жоанне, по правде говоря, не девицей бы зваться, а вдовицей - но вдовьего убора она не носит. Волосы только обрезаны коротко, как у мальчишки, а в остальном - только усмехается на Жоанна. Не так надолго расстались, птица моя певчая. Ты подожди. Я скоро.
Многие было тех, кто любил на Жоанну. Еще больше - тех, кто любил замок Тарн и здешнее вино. А выбрала того, кто не вино - белые камни, пропаленную полынь, весенние маки, высокое небо и летящий в высоту голос. С кем не друг друга, а общую землю любить, до смерти и дальше, за нее.
- Ненадолго... - повторяет она тихо, а потом встряхивает головой, сдувает со лба прядь. Улыбается - сколько ни возьмем, все наше. Все взято у Монфора, все подарено Даме Толозе.
- Жаль только, - шепчет на Жоанна, скользя глазами от знамени к дыму, от дыма - к еле различимой над полями птицы, от птицы - куда-то еще, дальше и выше, - винограда мы с тобой в этом году не дождались. И уже не дождемся.
2. Ильвэтинкэ, Песня.
От первого лица, первое лицо даже вполне канонное. Про ведро стекла и про нотную грамоту.
А музыка кончилась, говорит она, и отворачивается к окну.
Ты видел, говорит она, как я теперь пишу. Как рисую. Каким голосом говорю.
Я не попаду по струне, говорит она. Не то что достаточно точно, могу и вовсе не попасть.
Я не возьму правильную ноту. Мне нечем.
А мне нечем ей ответить. У нас обоих слишком хороший слух, чтобы знать - все, что она говорит, правда.
Ты знаешь, продолжает она, так должно было быть. Я была - вода, и была - эхо музыки, и была - музыка. Меня не было, а она - была. Я знаю, что там должны были быть камни, а были созвучия. Я знаю, что должна была идти. Но я не помню, как я шла. Я помню, как я звучала. Была только музыка. Ничего, кроме музыки. Есть какой-то смысл в том, что, когда я началась снова, она закончилась.
Знаешь, говорит она, мне уже не больно. Живое не может болеть так долго. Или умирает, или перестает. Жаль только, что я никогда не сыграю тебе те камни и воду. Я ведь до сих пор их слышу.
И я тянусь к бумаге. Самое нелепое, самое бессмысленное, что я могу сделать - линиями размечаю струны, поперечными - время... пол-свечи успевает сгореть, пока мы спорим над линованным листом: как отметить время, которое длится звук? Можно ли сделать запись не такой громоздкой? Нужно ли обозначать все струны там, где задействовано две-три? Спорим так, что я успеваю охрипнуть. А потом она берет перо и крупными, корявыми отметками, так не похожими на ее прежний почерк, размечает мой чертеж. Низкие созвучия аккомпанемента, медленный темп, тягучие повторы, и где-то на грани слуха на самых высоких нотах - сама мелодия. Сначала удержать два разных ритма? - я поднимаю на нее удивленные глаза. Такой музыки просто не бывает, она слишком негармонична - чуть не срывается с моего языка. Не срывается.
И тем не менее она понимает, что я хотел сказать. И движением головы указывает на арфу. И улыбается.
Сыграй, говорит она. Поймешь. Услышишь.
И я сажусь к инструменту.
Медленно и тяжело падает камень - на меня, вокруг меня, сквозь меня. Сыплется мелкая крошка. дрожит над головой белесое холодное небо. А потом начинает звучать вода. Все звонче, все радостней, все устойчивей, у меня под пальцами пляшет весенний ручей, становится рекой, катится по скалам, несет песок и камни - и на последних созвучиях река сливается с морем и над морем дрожит мелкая россыпь звезд.
А она смотрит на арфу, на мои руки, на исчерканный корявыми значками лист...
...и наконец-то плачет.
3. Эдрахиль, Праздник.
Технически даже два праздника. Хотя оба за кадром. Медных ниток не хватило. Нужна была темная медь, а остались только коричневые и алые, все не то. Вот и пришлось шить серебром.
Шить Эдрахиль умел, но не любил. Любил - ткать и вышивать, хотя чем дальше, тем реже успевал. Это в Амане можно было сидеть часами и днями, а здесь дни даже летом короткие, кажется, только наклонился, а уже сумерки. И много же должно вместиться в один день! Сам не заметил, как прибавлялось - договариваться со здешними, учиться тому, что у них называют войной, и - куда сложней, но и куда интереснее - тому, что они называют разведкой. Соединять все это с тем, как плетут нити, получать что-то, совсем уже с ума сводящее - и настолько же завораживающее.
С трудом пришлось оторвать себя от этой работы, когда Арато-старший позвал с собой на праздник. Вот тут-то и оказалось, что годной праздничной одежды нет вовсе. Увлекся, утонул, забыл про все на свете. Пришлось сесть за иглу. Удивлялся сам себе - руки стежки с трудом вспоминали, не узнавали, а ведь когда-то считал чуть ли не главным из своих умений. Несколько раз и вовсе думал оставить все и ехать в дорожном - но нет. Недолжно на праздник воссоединения являться не нарядным. Пренебрежение показывать. Не то, что стоит делать с этими родичами.
Закончить успел чуть ли не в ночь перед дорогой, собирался в спешке. Открыл шкатулку подыскать застежку на ворот - тоже давно не пригождались, перенял манеру носить здешние шнурованные - вот тут-то на ладонь и выкатилось тонкое серебряное кольцо с камнем цвета темного лесного родника в холодный день.
Про застежку чудом не забыл - слишком вспомнилось, для кого делал, и почему не успел подарить.
И нежеланный, несвоевременный праздник вдруг показался удивительным подарком. Удачей, которая достается только раз, и которую спугнешь - всю жизнь будешь жалеть.
А кольцо легло во внутренний карман дорожной куртки.
Хоть и не из той ветви родичей, которые воссоединению искренне порадуются - но вдруг да приедет?
4. Сигню, Убийство.
Ну такое. Убийства почти нет, есть немного смутной боевки и так себе знание канона.
Сигню Альденберг из Тронхейма натягивает одеяло по самую макушку - так легче прятать наушники. Они успокаивают - большие, тяжелые, как шлем, наушники, одеяло, пахнущее мокрой шерстью и дымом. Они привычны и правильны.
Последние несколько месяцев Сигню живет в странном двойном мире. Один знаком наощупь - вот чашка с молоком, вот шершавые оконные рамы, вот мамины руки, тоже крупные и шершавые, вот клавиатура, теплый пластик, вот осенние запахи - холод, туман, вода, мерзлые ягоды...
...а за ними приходит серебро. Запахи становятся резче и острее, Сигню чувствует себя то ли зверем, то ли какой-то вовсе небывалой тварью. Нет, она не начинает видеть - но в этом мире можно выстрелить наощупь, на слух, и попасть в цель.
В этом мире Сигню умеет стрелять и не промахиваться.
Больше того, в этом мире худенькая угловатая Сигню справляется и с боевым копьем, и с топором, и они привычнее чашки, наушников и одеяла.
Сигню верит маме и отцу, но про серебро, музыку и дорогу через туман она не может им рассказать. В самом лучшем случае они просто не поверят. Да и как говорить с мамой, жалеющей маленькую слепую Сигню, о взрослой красивой женщине, улыбающейся на клинки и вскидывающей копье - потому что никто не подойдет к лорду и возлюбленному, пока она жива? О том, как поет в руках оружие, и поет и смеется сама эта волшебная женщина, и руки ее, как в сагах, по локоть в крови, и ей страшно и хорошо. Сигню назвала бы эту женщину валькирией, но у валькирий не бывает кожи цвета застывающего осеннего неба. Эта женщина - явно что-то иное.
Сингю странно знает ее - как саму себя, и в то же время как саму себя, слишком многого о себе не помнящую. Вот лицо с медленно теряющими цвет и блеск глазами - кто был этот человек (да и человек ли?), чьей кровью перепачкано сейчас ее лицо? Вот другая, такая же серо-синяя и высокая, женщина, ее даже называют по имени - Сигрунн - тоже мертвая... Сигню не понимает, кто из всех этих несомненно знакомых лиц - друзья, кто - враги.
А еще одно лицо она не может вспомнить. Лорд, возлюбленный, единственный - от него осталась музыка, остались пальцы, касающиеся струн и серебристый голос, но ни лица, ни имени.
Я найду тебя, шепчет Сигню, сворачиваясь клубочком и щелкая кнопками плеера. Я буду драться, я научусь, но найду и узнаю. Если только пойму, как...
Она закрывает глаза, и вокруг становится даже темнее обычного. А потом под ногами начинает дрожать серебряная струна.
Темы тут.Темы:
1) Кошмар: Я напишу о своем персонаже, который видит вашего в кошмаре, или наоборот.
2) Поцелуй: Я напишу, как наши персонажи целуются, это может быть невинно или страстно.
3) Травма: Я напишу, как ваш или мой персонаж переживает какую-либо травму.
7) Розыгрыш: Я напишу, как наши персонажи разыгрывают друг друга.
8) Шрамы: Я напишу, как мой персонаж трогает шрамы вашего, или наоборот.
9) Рисование: Я напишу, как ваш персонаж рисует моего, или наоборот.
10) Тепло: Я напишу, как согреваются наши персонажи.
11) Утешение: Я напишу, как мой персонаж комфортит вашего, или наоборот.
12) Выпивка: Я напишу, как наши персонажи вместе пьют.
13) Игра: Я напишу, как наши персонажи вместе во что-то играют.
14) Любовь: Я напишу, как у наших персонажей начинается роман.
15) Смерть: Я напишу, как мой персонаж оплакивает вашего, или наоборот.
16) Ненависть: Я напишу, как наши персонажи ненавидят друг друга.
17) Соблазнение: Я напишу о том, как мой персонаж пытается соблазнить вашего, или наоборот.
18) Старость: Я напишу, как наши персонажи вместе стареют.
20) Ребенок: Я напишу, как наши персонажи вместе растят ребенка.
21) Стихи: Я напишу, как мой персонаж читает вашему стихи, или наоборот.
22) Безумие: Я напишу о своем персонаже, как о пациенте психлечебницы, а о вашем, как о докторе, или наоборот.
По мере написания вычеркиваются, поправка - писать о заданном своем персонаже на заданную тему, сеттинг может повторяться, темы и персонажи - нет.
Пока пишем с Амартом, но можно присоединяться.
1. На Жоанна, Дом.
Ну, какая девица, такой и дом.Лето в замке Монваленс, что в землях семьи Тарнов - белое и золотое. Камень цвета белого золота, белая пыль осыпает тех, кто поднимается к воротам, белый и золотой виноград вызревает на полях по склонами и под склонами холмов, пронзительно-белый свет льется с золотого неба, и золотой ниткой тянется по небу песня жаворонка.
Это на гербах не кладут металл на металл - и потому золотой виноград семьи Тарн вышивают на зеленом поле. Нынешнее знамя вышивала мать хозяйки замка. Сама нынешняя хозяйка в вышивке не слишком-то искусна. Матери девица Жоанна предпочитала отца, рыцаря и трубадура; иголке и веретену - лютню и лук; вышивке - верховую езду и меткую стрельбу.
Вот и сейчас стоит на стене своего замка, смотрит, как пятнают небо клубы дыма, гладит крупными, грубоватыми для благородной девицы пальцами английского лада лук, подарок эна Рикьера, опекуна и наставника. Щурится - не от солнца, ловя прицел. Далеко. Высоко. Люди в лагере под стеной не крупнее виноградин на блюде. Или скорее незрелых вишен - по цвету светло-красных котт.
Это пока не штурм. Осада. Но и до штурма недалеко.
- Говорят, - цедит маленькая хозяйка сквозь зубы, - у них, на Севере, девиц и вовсе не учат стрелять. Представляете, благородные эны?
Благородных среди защитников замка - раз, два, и обчелся. Рыцарей - как бы не один эн Рикьер. Беглые городские, здешние замковые, крестьяне из соседних деревень...
- Говорят, на Жоанна, - смеется один из них, с зеленой, цвета хозяйкиного знамени, лентой на рукаве, - они девиц и стихи слагать не учат!
- Каково бы вам было за тем северным рыцарем, подумайте? - подхватывает второй, выгоревший на солнце даже не до белого золота, до полынного серебра. - Сидели бы, вышивали ему львов...
- Одним словом, хорошо, - подытоживает третий, чернявый, чуть косящий левым глазом, - что выбрали вы не его, а нашего Жаворонка.
Девице Жоанне, по правде говоря, не девицей бы зваться, а вдовицей - но вдовьего убора она не носит. Волосы только обрезаны коротко, как у мальчишки, а в остальном - только усмехается на Жоанна. Не так надолго расстались, птица моя певчая. Ты подожди. Я скоро.
Многие было тех, кто любил на Жоанну. Еще больше - тех, кто любил замок Тарн и здешнее вино. А выбрала того, кто не вино - белые камни, пропаленную полынь, весенние маки, высокое небо и летящий в высоту голос. С кем не друг друга, а общую землю любить, до смерти и дальше, за нее.
- Ненадолго... - повторяет она тихо, а потом встряхивает головой, сдувает со лба прядь. Улыбается - сколько ни возьмем, все наше. Все взято у Монфора, все подарено Даме Толозе.
- Жаль только, - шепчет на Жоанна, скользя глазами от знамени к дыму, от дыма - к еле различимой над полями птицы, от птицы - куда-то еще, дальше и выше, - винограда мы с тобой в этом году не дождались. И уже не дождемся.
2. Ильвэтинкэ, Песня.
От первого лица, первое лицо даже вполне канонное. Про ведро стекла и про нотную грамоту.
А музыка кончилась, говорит она, и отворачивается к окну. Ты видел, говорит она, как я теперь пишу. Как рисую. Каким голосом говорю.
Я не попаду по струне, говорит она. Не то что достаточно точно, могу и вовсе не попасть.
Я не возьму правильную ноту. Мне нечем.
А мне нечем ей ответить. У нас обоих слишком хороший слух, чтобы знать - все, что она говорит, правда.
Ты знаешь, продолжает она, так должно было быть. Я была - вода, и была - эхо музыки, и была - музыка. Меня не было, а она - была. Я знаю, что там должны были быть камни, а были созвучия. Я знаю, что должна была идти. Но я не помню, как я шла. Я помню, как я звучала. Была только музыка. Ничего, кроме музыки. Есть какой-то смысл в том, что, когда я началась снова, она закончилась.
Знаешь, говорит она, мне уже не больно. Живое не может болеть так долго. Или умирает, или перестает. Жаль только, что я никогда не сыграю тебе те камни и воду. Я ведь до сих пор их слышу.
И я тянусь к бумаге. Самое нелепое, самое бессмысленное, что я могу сделать - линиями размечаю струны, поперечными - время... пол-свечи успевает сгореть, пока мы спорим над линованным листом: как отметить время, которое длится звук? Можно ли сделать запись не такой громоздкой? Нужно ли обозначать все струны там, где задействовано две-три? Спорим так, что я успеваю охрипнуть. А потом она берет перо и крупными, корявыми отметками, так не похожими на ее прежний почерк, размечает мой чертеж. Низкие созвучия аккомпанемента, медленный темп, тягучие повторы, и где-то на грани слуха на самых высоких нотах - сама мелодия. Сначала удержать два разных ритма? - я поднимаю на нее удивленные глаза. Такой музыки просто не бывает, она слишком негармонична - чуть не срывается с моего языка. Не срывается.
И тем не менее она понимает, что я хотел сказать. И движением головы указывает на арфу. И улыбается.
Сыграй, говорит она. Поймешь. Услышишь.
И я сажусь к инструменту.
Медленно и тяжело падает камень - на меня, вокруг меня, сквозь меня. Сыплется мелкая крошка. дрожит над головой белесое холодное небо. А потом начинает звучать вода. Все звонче, все радостней, все устойчивей, у меня под пальцами пляшет весенний ручей, становится рекой, катится по скалам, несет песок и камни - и на последних созвучиях река сливается с морем и над морем дрожит мелкая россыпь звезд.
А она смотрит на арфу, на мои руки, на исчерканный корявыми значками лист...
...и наконец-то плачет.
3. Эдрахиль, Праздник.
Технически даже два праздника.
Хотя оба за кадром. Медных ниток не хватило. Нужна была темная медь, а остались только коричневые и алые, все не то. Вот и пришлось шить серебром. Шить Эдрахиль умел, но не любил. Любил - ткать и вышивать, хотя чем дальше, тем реже успевал. Это в Амане можно было сидеть часами и днями, а здесь дни даже летом короткие, кажется, только наклонился, а уже сумерки. И много же должно вместиться в один день! Сам не заметил, как прибавлялось - договариваться со здешними, учиться тому, что у них называют войной, и - куда сложней, но и куда интереснее - тому, что они называют разведкой. Соединять все это с тем, как плетут нити, получать что-то, совсем уже с ума сводящее - и настолько же завораживающее.
С трудом пришлось оторвать себя от этой работы, когда Арато-старший позвал с собой на праздник. Вот тут-то и оказалось, что годной праздничной одежды нет вовсе. Увлекся, утонул, забыл про все на свете. Пришлось сесть за иглу. Удивлялся сам себе - руки стежки с трудом вспоминали, не узнавали, а ведь когда-то считал чуть ли не главным из своих умений. Несколько раз и вовсе думал оставить все и ехать в дорожном - но нет. Недолжно на праздник воссоединения являться не нарядным. Пренебрежение показывать. Не то, что стоит делать с этими родичами.
Закончить успел чуть ли не в ночь перед дорогой, собирался в спешке. Открыл шкатулку подыскать застежку на ворот - тоже давно не пригождались, перенял манеру носить здешние шнурованные - вот тут-то на ладонь и выкатилось тонкое серебряное кольцо с камнем цвета темного лесного родника в холодный день.
Про застежку чудом не забыл - слишком вспомнилось, для кого делал, и почему не успел подарить.
И нежеланный, несвоевременный праздник вдруг показался удивительным подарком. Удачей, которая достается только раз, и которую спугнешь - всю жизнь будешь жалеть.
А кольцо легло во внутренний карман дорожной куртки.
Хоть и не из той ветви родичей, которые воссоединению искренне порадуются - но вдруг да приедет?
4. Сигню, Убийство.
Ну такое. Убийства почти нет, есть немного смутной боевки и так себе знание канона.
Сигню Альденберг из Тронхейма натягивает одеяло по самую макушку - так легче прятать наушники. Они успокаивают - большие, тяжелые, как шлем, наушники, одеяло, пахнущее мокрой шерстью и дымом. Они привычны и правильны. Последние несколько месяцев Сигню живет в странном двойном мире. Один знаком наощупь - вот чашка с молоком, вот шершавые оконные рамы, вот мамины руки, тоже крупные и шершавые, вот клавиатура, теплый пластик, вот осенние запахи - холод, туман, вода, мерзлые ягоды...
...а за ними приходит серебро. Запахи становятся резче и острее, Сигню чувствует себя то ли зверем, то ли какой-то вовсе небывалой тварью. Нет, она не начинает видеть - но в этом мире можно выстрелить наощупь, на слух, и попасть в цель.
В этом мире Сигню умеет стрелять и не промахиваться.
Больше того, в этом мире худенькая угловатая Сигню справляется и с боевым копьем, и с топором, и они привычнее чашки, наушников и одеяла.
Сигню верит маме и отцу, но про серебро, музыку и дорогу через туман она не может им рассказать. В самом лучшем случае они просто не поверят. Да и как говорить с мамой, жалеющей маленькую слепую Сигню, о взрослой красивой женщине, улыбающейся на клинки и вскидывающей копье - потому что никто не подойдет к лорду и возлюбленному, пока она жива? О том, как поет в руках оружие, и поет и смеется сама эта волшебная женщина, и руки ее, как в сагах, по локоть в крови, и ей страшно и хорошо. Сигню назвала бы эту женщину валькирией, но у валькирий не бывает кожи цвета застывающего осеннего неба. Эта женщина - явно что-то иное.
Сингю странно знает ее - как саму себя, и в то же время как саму себя, слишком многого о себе не помнящую. Вот лицо с медленно теряющими цвет и блеск глазами - кто был этот человек (да и человек ли?), чьей кровью перепачкано сейчас ее лицо? Вот другая, такая же серо-синяя и высокая, женщина, ее даже называют по имени - Сигрунн - тоже мертвая... Сигню не понимает, кто из всех этих несомненно знакомых лиц - друзья, кто - враги.
А еще одно лицо она не может вспомнить. Лорд, возлюбленный, единственный - от него осталась музыка, остались пальцы, касающиеся струн и серебристый голос, но ни лица, ни имени.
Я найду тебя, шепчет Сигню, сворачиваясь клубочком и щелкая кнопками плеера. Я буду драться, я научусь, но найду и узнаю. Если только пойму, как...
Она закрывает глаза, и вокруг становится даже темнее обычного. А потом под ногами начинает дрожать серебряная струна.
@темы: ролёвка, Фигня, Творчество, Флэшмоб
-
-
05.10.2018 в 22:56-
-
07.10.2018 в 13:37-
-
07.10.2018 в 13:50-
-
07.10.2018 в 13:53И про первое забыл сказать. а ведь очень атмосферно и зримо...
-
-
07.10.2018 в 13:58Особенно тем, что целый мир в одной зарисовке. И как чувства выражены через детали и действия... вау.
-
-
07.10.2018 в 14:00-
-
07.10.2018 в 14:11-
-
07.10.2018 в 15:45-
-
08.10.2018 в 02:16Кажется, я бы попробовала присоединиться. Дать тебе одного из твоих плюс понятие из списка?
-
-
08.10.2018 в 08:01Прямо сейчас не надо, я еще за вчера текст должен, а на неделе где-нибудь можно.
-
-
08.10.2018 в 11:22Уже. Но когда ты найдешь для него время - дело твое
Восхищают существа, способные писать быстро
-
-
08.10.2018 в 11:40Тебе пока дать?
-
-
08.10.2018 в 12:13-
-
08.10.2018 в 12:23-
-
08.10.2018 в 12:31-
-
08.10.2018 в 12:38-
-
08.10.2018 в 12:41-
-
08.10.2018 в 15:01подруга и ученица Маглора, впоследствии - из Дома Гневного Молота.
Т.е. там был плен, возвращение к Маглору и только потом Гондолин? С самого начала, с Виньямара или как-то еще?
А Сигню, она кто и что - и с какой игры? Подменыш?
И что за те-не те родичи у Эдрахиля - и кому кольцо в итоге?
И - ты очень здорово пишешь!
-
-
08.10.2018 в 15:07И такой живой Эдрахиль. такой лучик надежды.
Я вот тоже осенью пишу про осень, хотя флэшмоб формально и не привязан к октябрю.)
-
-
08.10.2018 в 15:19-
-
08.10.2018 в 15:47Mark Cain, спасибо! Очень стремно писать по настолько хреново знакомому сеттингу.
Вообще она на самом деел Бьорнгейр внезапно. Сигню Альденберг - паспортное имя.
Хильдико_Вильнюс, понимаешь, мне интересно про всех, но я в них путаюсь и не понимаю, как разложить в голове, кто есть кто и что происходит.
Вот про араи, например, очень интересно, где они и что с ними вообще на момент Виверны.
Там был плен, почти смерть, дорога вдоль берега до Виньямара, потом она ездила к Маглору уже попрощаться, и вернулась строить Гондолин.
Ага, Сигню подменыш, троллечка с "Древа историй", но я почти не курю подменышей и рассказать могу мало.
А не те родичи - феаноринги, конечно. И кольцо любимой женщине, которая верная Кэлегорма. Кстати, не отказала, хотя очень возмущалась.
-
-
08.10.2018 в 18:40Чего по твоему мнению не хватает хронологии: hild-0.livejournal.com/567938.html
Или нужно вообще что-то СОВСЕМ другое? Тогда что? Список основных персонажей
с перекрестными ссылкамикто чем прекрасен и не очень?История империи от первого императора до виверньих времен?
На момент Виверны Араи - одна из вольных земель, т.е. вышедших из состава когда там новая династия решила огнем и мечом подчинить все, что и так в общем-то не возражает. А тут начало возражать, достаточно активно. В итоге они потеряли Темное Озеро, сумеречные земли Араи и еще всякое.
...Переводчик Аильбе-Яблоневая-Ветвь из Темного Озера по прежнему пишет письма приютившей его семье араи и сочиняет любовные песни городу и коту.
И что, что у нее дальше с музыкой?
Подменышей и я мало. А как у нее сыгралось?
Ага! И что там с любимой женщиной?
-
-
11.10.2018 в 10:13-
-
11.10.2018 в 12:27Что у нее дальше с музыкой?
Честно говоря, я был уверен, что она потом почти ни на чем не играет, а поет так, для себя, над пирогами и шлифовкой.
У Сингю? Сыгралось неплохо, она сходила на Ту Сторону, посмотрела на других фэйри, вспомнила себя полностью и вернулась пока что домой. Вот что дальше будет, так и не знаю.
Про любимую женщину: а дальше там свадьба, четверо детей и даже внуки, кажется.
-
-
11.10.2018 в 12:32-
-
11.10.2018 в 15:54Карту могу почтой.
Но тут начинаю задумываться, не пыталась ли она музыку потом сочинять.
Ух ты ж! Здорово!
Про любимую женщину: а дальше там свадьба, четверо детей и даже внуки, кажется.
Очень рада, что они успели! Она перебралась к нему в Нарготронд?
не хватает глобальных событий в мире. Вот есть история Виверны - а что в это же время происходит не на Полуострове, например? А на Полуострове, но не с Виверной?
Я пока и сама не очень много знаю. Что знаю - примерно написала. пыталась как-то сопоставить - но пока мало данных. Самое большее что я сейчас могу - это написать, а в империи тогда гражданская война (при ближайшем рассмотрении она может сдивнуться на полсотни лет) в которой участвует Логайре Северных Сосен, закончилась потомки первого императора (старшая линия), изменилось* и отношение к **, ну как-то так. в таком виде оно ценно?
Или лучше когда будет больше?
-
-
11.10.2018 в 16:04Ага, и командовала дозорами.
А откуда взялась вообще империя?
В таком виде ценно, хотя все еще читаю очень медленно.