пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
На рассвете на небе сплетается с золотом медь,
Словно стрелы – лучи на плаще настающего лета.
Сколько радости можно носить у себя в колчане?
Сколько – в сердце и в горле до срока держать непропетым?
Моя песня звенит, моя чаша до края полна,
Мое счастье сегодня и вовсе не ведает края.
Время петь, время пить круговую до самого дна,
Время трогать коня сквозь туман и высокие травы.
Это лето дорог, это лето великих даров,
Стрел, летящих в рассвет, песен над золотыми углями.
По-над вереском песню заводит охотничий рог,
Поднимается ветер и эхо летит над полями.
Словно стрелы – лучи на плаще настающего лета.
Сколько радости можно носить у себя в колчане?
Сколько – в сердце и в горле до срока держать непропетым?
Моя песня звенит, моя чаша до края полна,
Мое счастье сегодня и вовсе не ведает края.
Время петь, время пить круговую до самого дна,
Время трогать коня сквозь туман и высокие травы.
Это лето дорог, это лето великих даров,
Стрел, летящих в рассвет, песен над золотыми углями.
По-над вереском песню заводит охотничий рог,
Поднимается ветер и эхо летит над полями.
Хочется свернуть с дороги, промчаться по высокой траве, упасть в неё и смотреть в глаза летнему небу)