пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Старый рассказ...
Весна.
Я шёл по набережной. День был серый, сырой, по бесцветному небу тяжело ползли облака, разбухшие, как хлебный мякиш в стакане с чаем. Под ногами хлюпали остатки раскисшего снега; кроссовки давно промокли; под кожаной курткой липкими скользкими пальцами шарил холод.
Настроение моё было под стать погоде – паршивей некуда. Я из-за какой-то мелочи разругался с доцентом, читавшим у нас сопромат; Лёшка, мой приятель, болел, и на парах было совсем уж тоскливо; в довершение всего в кошельке лежала одна-единственная пятидесятирублёвая бумажка. Серое небо, мокрые ноги и начинающийся насморк веселья, понятно, не добавляли.
Мрачное настроение медленно, но верно, переходило в угрюмую злость. Во всяком случае, прямо по лужам я шлёпал уже вполне намеренно, старательно не глядя под ноги.
Ветер хлестнул меня по лицу. Я зло вскинул голову… И замер.
На высоком каменном парапете, на самом краю, стояла девушка в алом плаще с огненно-рыжими, растрепавшимися на ветру волосами. Её тонкая фигурка над обрывом была, как горящая свеча.
Девушка – звонким, срывающимся на крик, голосом – читала Блока:
– О, весна без конца и без краю-
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!..
Она стояла, раскинув руки, раскрыв ладони, запрокинув назад голову, всю себя отдавая этому ветреному небу, этой стальной реке…
–…И смотрю, и вражду измеряю,
Ненавидя, кляня и любя:
За мученья, за гибель - я знаю
Всё равно: принимаю тебя!
Девушка уже кричала, и вдруг, внезапно, мне стало за неё страшно – таким отчаянным был её голос. Но девушка, ещё шире, по-птичьи раскинула руки…
– Я люблю этот мир!!!
Она повернулась и хотела спрыгнуть с парапета обратно на тротуар… Но, увидев меня, замерла; солнечная улыбка стала испуганной и почти виноватой.
– Ой!..
Меня словно взяли и тряхнули за шиворот.
– Знаешь, а я тоже…
– Что?
– Я тоже люблю этот мир!!!
И в этот миг серое небо над нами раскололось, и с него расплавленным золотом хлынуло солнце.
Весна.
Я шёл по набережной. День был серый, сырой, по бесцветному небу тяжело ползли облака, разбухшие, как хлебный мякиш в стакане с чаем. Под ногами хлюпали остатки раскисшего снега; кроссовки давно промокли; под кожаной курткой липкими скользкими пальцами шарил холод.
Настроение моё было под стать погоде – паршивей некуда. Я из-за какой-то мелочи разругался с доцентом, читавшим у нас сопромат; Лёшка, мой приятель, болел, и на парах было совсем уж тоскливо; в довершение всего в кошельке лежала одна-единственная пятидесятирублёвая бумажка. Серое небо, мокрые ноги и начинающийся насморк веселья, понятно, не добавляли.
Мрачное настроение медленно, но верно, переходило в угрюмую злость. Во всяком случае, прямо по лужам я шлёпал уже вполне намеренно, старательно не глядя под ноги.
Ветер хлестнул меня по лицу. Я зло вскинул голову… И замер.
На высоком каменном парапете, на самом краю, стояла девушка в алом плаще с огненно-рыжими, растрепавшимися на ветру волосами. Её тонкая фигурка над обрывом была, как горящая свеча.
Девушка – звонким, срывающимся на крик, голосом – читала Блока:
– О, весна без конца и без краю-
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!..
Она стояла, раскинув руки, раскрыв ладони, запрокинув назад голову, всю себя отдавая этому ветреному небу, этой стальной реке…
–…И смотрю, и вражду измеряю,
Ненавидя, кляня и любя:
За мученья, за гибель - я знаю
Всё равно: принимаю тебя!
Девушка уже кричала, и вдруг, внезапно, мне стало за неё страшно – таким отчаянным был её голос. Но девушка, ещё шире, по-птичьи раскинула руки…
– Я люблю этот мир!!!
Она повернулась и хотела спрыгнуть с парапета обратно на тротуар… Но, увидев меня, замерла; солнечная улыбка стала испуганной и почти виноватой.
– Ой!..
Меня словно взяли и тряхнули за шиворот.
– Знаешь, а я тоже…
– Что?
– Я тоже люблю этот мир!!!
И в этот миг серое небо над нами раскололось, и с него расплавленным золотом хлынуло солнце.
*улыбнулся*
Немного солнца - это всегда пожалуйста...
Здорово, когда в сотворённом появляется то, чего в нём и не замышлял...
В смысле - видно?
Я этого не писал... оно само!!! =)
распахнутые руки, стихи - миру, этот крик "Я люблю этот мир!!!", ее доверие - тебе, твое доверие в ответ - это все открытость сердец, открытость людей миру.
А после - мир откликается на это и распахавается в ответ. Это проявляется по-разному. В данном случае - в виде расколовшегося неба и солнца.
*улыбнулся*
Ну вот... душа видит, а глаза не открываются...
*улыбнулся*
Ну вот... душа видит, а глаза не открываются...
*улыбнулся*
Ну вот... душа видит, а глаза не открываются...
*улыбнулся*
Ну вот... душа видит, а глаза не открываются...
Оно само выражается. А потом смотришь на получившееся, и видишь там то, чего не задумывал...
Бывает и так...
А бывает ещё, когда вслух ничего не сказал, но все всё поняли...
У меня так, скажем, с Сумеречным часто бывает.
У меня - с Тано и Элло. Ну и с братишкой, конечно.
Хотя ты ведь очень открытый. Тебя легко понять.
*покачал головой*
Ты ошибаешься. Меня услышать легко. А то, что при этом ещё и поймут - вовсе необязательно...
Но, кто захочет и сможет, поймет.
Это да.
А вот это-то и не очень хорошо. Для тебя.
*удивлённо*
Почему?
Понять - уже половина победы.
*ещё больше удивляется*
Победы?.. Почему?
Когда охотник идет за добычей, он изучает ее повадки. Изучил, понял, выработал план - поймал.
Если животное изменчиво и непознаваемо - невозможно понять, значит возникают проблемы с планом поимки...
Но ведь полностью понять человека может только друг...
Да, я попадаюсь. Нередко. Не скрываю этого.
Чтобы поймать, не обязательно полностью, главное, знать - за что зацепиться, на что ловить.
А разве тебе это нравится?
Ну...да.
Нет. Но уже как-то привык...
Привычки, которые мешают, надо убирать.