пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Комментарий. Если неинтересно - проматывайте. Это отрывки, а, вернее, начало, совсем другой книги. Поэтому с предыдущими выложенными отрывками общее - только сам мир, в котором происходит действие, да упоминания о некоторых героях. Ибо между временем действия предыдущих отрывков и этого начала опуса - почти пять тысяч лет по времени этого мира (Киаминт он, кстати, называется).
Далее. У этого опуса есть сюжет, он не осколочен, однако... несмотря на то, что опус этот дописан (две с половиной тетради по 96 листов
), сейчас он пребывает в авторской правке, поэтому, докуда доправлено, я выложу, а кому понадобится продолжение, пинайте меня прямо тут, или по асе, или даже вживую, кто имеет такую возможность.
Ещё далее. Стиль у текста немножко иной, чем у всего предыдущего... а вообще, для тех, кто поймёт: этот текст по отношению к предыдущему представляет примерно то же, что ВК по отношению к ЧКА. То есть, для тех, кто не в курсе: всё предыдущее - апокриф, да ещё и с тёмной стороны во многом написанный (вот почему я разрешил ругаться на меня Ниэнной №*** ). А это - канон, да ещё и изначальный. То есть, собственно, с него мир и начинался...
Впрочем - читайте сами. Всё равно мнения автора и читателей совпадают случаях в четырёх из десяти...
Диаргарт (первые несколько глав).
ЧАСТЬ 1. ВЕРНУТЬСЯ.
Лес шумел над головой. Деревья плавно покачивали ветвями, серебристо-зеленые листья тихо шелестели в прохладном воздухе ранних сумерек. В лесу стояли тишина и полумрак, и только странник-ветер свободно гулял между высокими колоннами стволов. Лес жил своей тайной, никогда не открывавшейся чужакам, жизнью.
Золотой вечерний свет ложился на траву и яркий, изумрудного цвета, мох. Где-то недалеко шумел, перекатывая мелкие камешки, ручей…
По этому лесу шёл, останавливаясь, широко раскрытыми от восхищения глазами глядя на всё вокруг, молодой воин. Его ноги мягко, бережно ступали по шёлку мха, ладони плавно отводили в сторону серебристые ветки.
Воин подошёл к ручью. Хрустальная вода отразила его худощавое лицо с правильными чер-тами, ярко-зелёные глаза, пряди тёмных волос, падающие на белый (или, вернее, когда-то бывший таким) плащ…
Он опустил в воду руки – так же бережно, как делал всё остальное. Руки у него были тонкие, но сильные, с чуть заметными прожилками вен. Воин зачерпнул ладонью воды, медленно, с наслаждением, выпил, зачерпнул ещё раз…
Пил он долго, но, наконец, поднялся и пошел назад, к высокому дереву на небольшом холме. Его плащ распахнулся, открывая стройную фигуру…
… Фигуру, способную принадлежать только девушке.
Она села под деревом, посмотрела на медленно темнеющее небо, на котором уже загорелись первые звезды, а потом, сбросив с плеча дорожную сумку, откинулась на спину.
– Я свободна… – прошептала она. – О, Великие, спасибо вам! – и, ещё раз, голосом челове-ка, не верящего в своё счастье, повторила, - Свободна!..
Разбудил её тихий плеск ручья. Сквозь ветки деревьев проникал утренний свет, на стволах играли солнечные зайчики, по земле скользили тени качающихся веток…
Она не помнила, когда и как успела заснуть, не знала, сколько проспала. Память сохранила только мерцающие над головой звёзды и пьянящее чувство свободы. Серебряный лес казался сейчас золотым от утренних лучей. Из низин полз прохладный туман. Где-то наверху заливались птицы. И только ветер шептался с ветками совершенно по-вчерашнему.
Девушка потянулась и встала. Подняв с земли сумку и поправив плащ, она легкими шагами направилась к ручью. Опустившись на колено, она плеснула водой себе в лицо. Капли хрусталь-ной воды алмазами осыпали её тёмные волосы. Девушка встряхнула головой. Пряди волос упали на лицо, закрывая глаза. Девушка лёгким движением смахнула волосы с лица, звонко, свободно рассмеялась и запела.
- Эри сианте эла накерэ,
Ина хоэйнэ даина тэре,
Эна олиэ асэла ирэ,
Идэла она а ирэ энэ...
Допев последние слова, она снова рассмеялась, в изумрудных глазах заплясали озорные огоньки. Впервые за свои неполные двадцать лет она была по-настоящему счастлива.
Ещё раз поправив плащ, девушка перепрыгнула ручей и шагнула в заросли.
Она шла, не переставая тихонько напевать, но и не теряя бдительности и внимательно глядя по сторонам. Не потому, что она чего-то опасалась – в этом лесу, в Аллоргенте, бояться было нечего, – просто она с детства привыкла к осторожности.
Эта девушка была онгарткой, родившейся и выросшей в Северном Королевстве, хотя и не чистокровной – изумрудные глаза девушки выдавали её родство с эритянами, людьми Южной расы. Но – только глаза, да, пожалуй, слишком тонкие для чистокровных онгартцев черты лица. Душа её была душой истинного воина Онгарта, не ведающего страха, и всю жизнь свою подчи-нившего законам чести.
Имя у девушки было короткое и звучное – Ниор.
Она не знала толком, куда идёт. Еды в котомке было на пять дней пути, впроголодь – на неде-лю. Этого вполне хватило бы, чтобы добраться до Берт-Алгарта, Западных Предгорий, но Ниор почему-то шла на юг, в земли Эрита. Хотя, скорей всего, она просто не хотела покидать лес Аллоргент, мирный, тихий лес, где не могло быть даже мысли об опасности, привычной любому онгартцу.
И – она продолжала идти – не зная, куда, не думая, зачем…
Весь день Ниор прошагала, не останавливаясь даже чтобы поесть, лишь время от времени на ходу глотая воду из привязанной к поясу фляжки. За её спиной осталось больше десятка лиг.
День близился к закату. От прогретой земли слегка парило; как всегда в конце лета, было теп-ло, но не жарко. Пахло травами, древесной корой; из ложбины, от реки, тянуло сыростью. Голубоватый дневной свет сменялся золотым вечерним.
В Аллоргенте безопасно и ночью – если не пытаться под покровом темноты проникнуть в его запретные уголки. Этого хозяева никому не простят, дерзкий повстречается со стрелой из аллоргентского лука, пущенной не знающим промахов Стражем. Но ни один Страж не тронет смертного, если тот просто идёт через лес, а уж ищущему помощи и подавно не откажет. Пото-му-то в Аллоргенте, как ни в каком другом лесу, можно спать прямо на земле, не выставляя охраны.
Так Ниор и собиралась поступить, когда до неё донесся от реки мелодичный звук, не похожий ни на журчание воды, ни на пение птиц, ни на иной лесной шум. Ниор замерла, напряженно вслушиваясь. Звук повторился – начиная мелодию. У реки пела флейта. Осторожно, прячась за деревьями, девушка направилась к реке. А флейта заливалась всё громче, захлебываясь собст-венной песней, полной детской радости, радости, в которую сама Ниор уже давно не верила.
Деревья кончились, начались заросли папоротника и болиголова, (кое-где скрывавшие до-вольно рослую Ниор с головой). Раздвигая курчавые листья и высокие, уже начавшие сохнуть стебли, она медленно шла вперёд.
Отведя в сторону очередной лист папоротника, она неожиданно для себя самой оказалась на берегу реки. Над самой водой стояли тысячелетние ивы, толщиной в несколько обхватов, с корявыми толстыми ветками. На одной из веток сидела и играла на флейте девушка в ярко-голубой куртке.
Окончив мелодию, девушка спрятала флейту в пришитый к поясу чехол и запела. Пела она на Западном Языке, высоким и звонким голосом; слова песни ложились простым и красивым узором.
–Тейя рино эйно эре;
Тая лэе айне тени.
Дея тиер эйло инне,
Лирне иэ хеа-ниро…
Девушка пела настолько задорно и весело, что Ниор не выдержала и рассмеялась. Девушка вздрогнула и обернулась, но не испуганно, а, скорей, удивлённо. А потом звонко захохотала сама.
–И здесь от слушателей не скроешься, – проговорила она сквозь смех. – Что вам спеть ещё, госпожа онгартка?
Ниор едва устояла, согнувшись от приступа хохота.
– Меня зовут Ниор,– произнесла она, отдышавшись, – Ниор Ондр-Диар, дочь Эниара, сына Эльмира, сына Элридора, из Онгарт-Роата.
–Онгартские имена, как и онгартские песни, красиво звучат, – девушка улыбнулась, – но за-поминанию обычно не поддаются.
–Ладно, просто Ниор,– кивнула онгартка, – Ну а ты?
–Я? Фиэн, алора Фиэн из Орта. Что-то ещё?
– Да нет, ничего…
– А я думала, мне нужно перечислить предков до десятого колена…Ну что, дочь Эниара, со-изволишь ли ты забраться ко мне, или мне к тебе спрыгнуть?
Ниор снова расхохоталась.
– Сиди, алора из Орта, я сейчас к тебе залезу!
Она, пробежавшись по берегу, прыгнула на наклонный ствол и вскарабкалась по нему. Фиэн, сидевшая лицом к реке, развернулась к своей новой знакомой. Ниор тоже уселась и стала разгля-дывать девушку.
Фиэн была ещё выше, чем сама Ниор, довольно худощавая, но и не совсем тощая; бронзово-загорелая с огненно-рыжими, обрезанными до подбородка кудрявыми волосами, глаза – тёмно-бирюзового цвета. Лицо у неё было почти круглое, веснушчатое, с вздёрнутым носом, очень доброе, открытое, и постоянно улыбающееся.
– Послушай, дочь Эниара, – начала она, и её улыбка стала немного смущённой,– у тебя, слу-чайно нет… Ну, пожевать?
Ниор прыснула в кулак.
–Ты чего? – слегка обиделась Фиэн.– Просто у меня еда кончилась ещё вчера утром…
В этом лесу и есть-то не хочется, – задумчиво проговорила Ниор.
–Верно, не хочется, но пожевать-то что-то надо! – сквозь загар на лице Фиэн проступила краска.
Ниор полезла в сумку. Сухари попались под руку сразу. Она выгребла горсть.
–Будешь?
–Буду, – кивнула Фиэн. – Я сейчас съем даже плохо прожаренные сапоги…
Ниор протянула сухари Фиэн, а себе достала ещё горсть. На некоторое время повисла тишина, нарушаемая только хрустом сухарей.
– А запить есть?
Ниор молча подала девушке полупустую фляжку. Фиэн одним глотком выпила всё, что в ней оставалось. Потом она ловким, кошачьим движением свесилась с ветки, зачерпнула воду из реки, снова опустошила фляжку, зачерпнула ещё раз, и только тогда отдала фляжку Ниор.
Ниор только хмыкнула. И сама выпила полфляжки.
Фиэн взглянула на неё жалобными глазами.
– А заесть?
Ниор закашлялась – смеяться сил уже не было – и начала шариться в сумке.
– Есть солонина и ягоды. Вяленые.
Лицо алоры стало задумчивым.
– Солонина – это не заесть, а объесться. А ягоды сойдут.
Ниор набрала две горсти рассыпавшихся по всей сумке ягод. Одна досталась Фиэн, а вторую Ниор, взяв несколько ягодин, бросила обратно.
И стала с интересом наблюдать за своей новой знакомой. Алора клала на сухарь сразу по не-скольку ягодин и ела так.
– Сколько тебе лет? – спросила вдруг она, обращаясь к Ниор
– Без двух месяцев двадцать.
Фиэн отгрызла ещё кусок сухаря.
– А мне шестнадцать. Я родилась в Орте, училась в Дримме у Алоры – до этой весны. С эборнина (2) – свободная алора. Пару месяцев прожила в Вэрле, потом не выдержала и пошла…
– Куда?
–А Повелитель его знает! Просто пошла. Не знаю, куда. Пока что на север.
– Не лучшее ты выбрала место, – проговорила Ниор. – В Онгарт-Роате сейчас такое творит-ся…
– А, ты же оттуда, – Фиэн хрупнула очередным сухарем. – Ну и что там твориться «такое»?
– Ничего хорошего, – выговорила Ниор тихо, не глядя ей в глаза.
– Ты из-за этого ушла оттуда?
Ниор молча кивнула. Фиэн понимающе вздохнула. И отправила в рот остатки последнего сухаря.
– А теперь что?
– Как что? – хмыкнула Фиэн. – Спать, конечно. Дело-то к ночи…
– Прямо на дереве?
– А что такого? Или предлагаешь на мокром мху спать?
– Да он совсем не мокрый!
– Эте эне, – качнула головой Фиэн.
– Что?
– Кому как. Я, во всяком случае, останусь на дереве, – Фиэн взглянула вверх, – там повыше развилок есть удобный.
– Нет, мне в любом развилке неудобно. Лучше уж на стволе – по крайней мере, лёжа.
– Эте эне,– повторила Фиэн, – Если ты остаёшься тут, то я полезла в развилку.
Всё так же по-кошачьи ловко алора вскарабкалась наверх, не хрустнув и веткой. Вскоре отту-да донеслось её тихое посапывание.
Ниор растянулась на кривом стволе.
… Снова в хрустальной вышине загораются звёзды. Снова что-то поёт вода. Снова пьянит сильнее вина чувство свободы…
Но рядом спит молодая алора. Девушка, которой незачем её предавать и не за что её ненави-деть. Девушка, которая способна стать настоящим другом.
…Может, это даже ценнее свободы…
Луч солнца пробежал по щеке, скользнул по сомкнутым векам. Ниор проснулась.
Это утро было ещё лучше предыдущего, – золотисто-розовое, чуть туманное утро позднего лета.
– И как я могла раньше в такое утро спать под крышей? – подумала она вслух. – Фиэн! – крикнула она, подняв голову, – Фиэн, что ты там делаешь?
–Спу, – отозвался голос сверху. – То есть, спаю.
–Кончай спать! Смотри, какое утро!
–А я и смо… Мама!!!
Сверху посыпались ветки, какая-то труха, а следом за ними вниз полетела Фиэн.
Окончился её полёт в реке на мелководье, где она несколько секунд пробарахталась, а потом, хватаясь за поросль ивняка и шумно отфыркиваясь, выбралась на берег. Отряхнувшись по-собачьи, она крикнула: «А утро, и правда, ничего себе!» – и звонко рассмеялась.
Ниор спрыгнула на землю, быстро умылась.
– Ниор, – проговорила Фиэн за её спиной, – а завтрак будет?
Девушка заглянула в сумку, проверяя запасы.
– Будет. Но тогда не будет обеда. И ужина тоже.
Фиэн скривилась.
– Неужели я столько съела?
Ниор кивнула.
– Нуу…Тогда лучше пообедать.
Онгартка развернулась к Фиэн.
– А мы сегодня обедаем вместе?
Алора опустила голову.
– У меня есть нечего. Конечно, если ты против, я…
Ниор положила руку ей на плечо.
– У меня хватит еды. Нам по пути?
– Я шла на Север, – проговорила Фиэн.
– А я с Севера. Я хотела добраться хотя бы до границ Эрита, но…
Фиэн кивнула. Если человек выходит в путь один, на случайных попутчиков он припаса не берёт.
– Дальше, чем до Закатного Хребта не дойдём, да?
– Закатного Хребта? – переспросила Ниор. – Погоди, Закат… Хенленгарта?
– В Онгарте он называется так? Ладно, пусть Хенленгарт. Так мы до него доберёмся?
– Мне кажется, да, – неуверенно проговорила Ниор.
–Ты там раньше была?
– Да, около пяти лет тому назад, – кивнула Ниор. – А что?
– Я как-то ездила на алгартскую ярмарку… Там так странно, в Алгарте, я имею в виду… Как это по-онгартски?
– Западные Предгорья? Берт-Алгарт.
– Да, Берт-Алгарт. Странное место: вроде и всё как дома, а совсем по-другому…
– А мне там понравилось, – сказала Ниор, – Там все свободны; делают, что хотят, а не что должны…
– Должны-ы? – протянула Фиэн. – Не-ет, этого я не понимаю. Если обещал или любишь, это одно, а так, если должен Повелитель знает что, кому и почему…
– Хорошо тебе. А я с рождения должна.
– Это потому, что ты онгартка, да ещё и знатного рода… И не спрашивай, откуда я знаю, у вас это по лицу видно...
Но Ниор уже не слушала, думая о своём.
–А, может,… Фиэн, давай дойдём до Алгарта, запасёмся всем необходимым…можно и коней купить, моих денег должно хватить…и тогда – в Эрит?
– А что, – Фиэн почесала подбородок, – хорошая мысль! Говорят, эритскую осень нелегко забыть…
Между Аллоргентом и Алгартом всегда удивительно красиво, а в конце лета – особенно. На два дня пути тянулась холмистая безлесная равнина, за которой начинались предгорья Ондр-Хенленгарта, Белого Закатного Хребта. Где-то посреди этой равнины стальной лентой вилась Ондргарт, а вдоль неё бежала дорога из Онгарт-Роата на юг, у Мейларант делившаяся на Вэрлскую, Рутенскую и Эллаорнскую дороги…
Но девушки шли безо всяких дорог – удобные пути были для них слишком долгими. Южную дорогу они пересекли ещё в первый день, по одному из множества висячих мостов переправи-лись через Ондргарт и остальные полдня брели холмами, к вечеру добравшись почти до предго-рий. На второй день они шагали предгорьями на юг вдоль Ондр-Хенленгарта. На третий день по узкой тропе перебрались через горы.
К вечеру третьего дня закончилась еда. В этот вечер голодная Фиэн долго ворочалась, прежде чем уснуть.
Утро четвёртого дня было жарким. Но, несмотря на жару, Ниор не сняла даже плаща, не говоря о куртке.
На четвёртый день они спустились с гор и вышли на широкую алгартскую дорогу. А к вечеру вошли в город под названием Диар-Хенлен, Звезда заката.
Они шагали по одной из улиц Диар-Хенлена. Дома из красного камня почти смыкались кры-шами над головой, и небо между ними виднелось узкой, но необыкновенно яркой полоской.
Города на западе к закату только начинали оживать после полуденного зноя. Было уже не так душно, от прогретой мостовой приятно тянуло теплом, дул лёгкий ветерок. Улицы были полны народа. То и дело мимо проходили алгартцы – небольшими компаниями, алоры – по одному-по двое. Вэрлцы и элтцы попадались навстречу гораздо реже и держались обычно группами по несколько человек. Один раз мимо них прошёл онгартец, проводивший девушек пристальным взглядом.
Впрочем, сама Фиэн тоже внимательно приглядывалась к своей спутнице. Молодая алора всегда о многом догадывалась – пары случайностей ей хватало, чтобы сделать совершенно правильные выводы. А уж когда это были не случайности, и их была не пара…
Фиэн сразу поняла, что онгартка – из северных вождей, прирождённых воинов. Но сейчас, когда Ниор шла с гордым и величественным видом, а солнечные лучи ложились на её волосы золотой короной…
« Вождь? Ну-у… Не верю, всё равно не верю. Здесь что-то большее. Или, может, все-таки...? Нет, не верю…»
Но вопросов Фиэн задавать не стала:
« Повелитель с ним, там видно будет».
Ниор в это время смотрела по сторонам, читая вывески. Изящные знаки эритского Эртена, простые и чёткие онгартские руны, грубоватые алгартские значки легко складывались в слова… Ничего не говорили Ниор только буквы алорского алфавита.
Однако все вывески были не теми, что она искала.
– Вот не везёт… – пробормотала Ниор. Но тут её взгляд упал на старую вывеску над дверью трёхэтажного дома. Крупно, онгартскими рунами, но на Всеобщем языке, на вывеске стояло: «Трактир «Золотая жила»», а ниже, мельче и почему-то по-алгартски, имя хозяина (судя по тому, как истёрта была в этом месте вывеска – многократно переправлявшееся) – Эрли Лотт.
Ниор остановилась и потянула за ручку.
– Нам сюда.
В трактире было шумно, людно, стоял сизый дымок, и пахло крепким пивом. Ниор указала спутнице на свободный стол. « А ты?» – глазами спросила Фиэн. Ниор лишь махнула рукой и шагнула в толпу. Фиэн осталась одна.
Она огляделась. Хотя через воздух, густой, как сметана, видеть можно было с трудом, людей Фиэн сумела различить. За соседним столом пили пиво трое вэрлцев и алор. С другой стороны прихлёбывали вино эритяне – семеро русоволосых парней, старшему из которых было около двадцати пяти, а младшему – едва ли шестнадцать. Торговцы, подумала Фиэн, из Мириэна или Кинтрита. В углу сидел мужчина-онгартец – насколько могла видеть Фиэн, единственный в трактире. Но больше всего было мужчин среднего роста, загорелых, с выгоревшими на солнце каштановыми волосами, в пропылённой насквозь красно-коричневой одежде – горняков и ремесленников Берт-Алгарта. Случайно взгляд Фиэн упал на четвёрку гномов…
«Хорошо хоть эльфы по трактирам не шатаются…»
Ниор в это время пробиралась через толпу к трактирной стойке, за которой суетился малень-кого роста толстячок. Подойдя поближе, Ниор наклонилась к нему и вполголоса произнесла:
–Лоро (3), Эрли!
Толстячок мгновенно поднял голову и прямо-таки впился глазами в лицо Ниор.
– Повелитель меня побери… – прошептал он. – Андилар дэрэ, лоргент эт гарт дэрэ!.. (4) Ниор, Ниор Ондр-Диар, дочь…
– Тише ты, – прошипела Ниор. – Не кричи на весь трактир!
– … Эниара! Какая встреча! Сколько лет, сколько зим!
– Что-то около четырёх… Эрли, да не ори ты так!
– Давненько же ты у нас не была! Теперь надолго? А что нового в Онгарте? А как твой отец? – вопросы сыпались из трактирщика, как горох из дырявого мешка.
– Погоди, Эрли, ты не знаешь? – перебила его Ниор, – Ты же всё узнавал первым…
– Ниор, ты это о чём? – пробормотал Эрли удивлённо и обиженно – как это, он, да чего-то не знает!
– Отец умер три года назад.
– Ай, а какой был человек…– сочувственно покачал головой Эрли, и тут же подскочил ошпа-ренным котом: – Постой, как – умер? Но, если он умер, то ты же тогда…
– Эрли, молчи!!! – Ниор судорожно сжала кулаки. – И называй меня просто Ниор, отцовское имя даже упоминать не смей!
– Что у вас там, в Онгарте, во имя Окэно (5), творится?! – трактирщик сам не знал, обижаться или пугаться.
– Эр-р-ли!!!
Трактирщик замахал руками:
– Понял, понял, понял!!!
Не дав ему задать больше ни одного вопроса, Ниор заговорила сама:
– Послушай, Эрли, я не одна, со мной ещё девушка, и мы со вчерашнего вечера ничего не ели.
– Так вы голодные? Ниор, что ж ты сразу не сказала?
– Я бы сказала, – в зеленых глазах онгартки заблестели стальные искры, – если бы не толстый дурень-трактирщик, которому к тому же не терпится потерять любопытный нос, так и лезущий не в своё дело.
Эрли, вздрогнув, отвёл взгляд.
– Прости, госпо…Ниор, прости уж старого болвана! А где твоя спутница?
– Там, за столиком… Эрли, у меня от твоих разговоров в желудке танцы начинаются!
–Что будете, гос…ах ты, Ниор?
– На твой выбор. Да, налей нам кинтритского, давно его не пила. Если ты найдёшь наш стол, то я пошла туда. – И, уже отходя, Ниор добавила: – И ещё, дай нам, пожалуйста, комнату.
Когда Ниор подошла к столу, она обнаружила, что Фиэн не одна. С ней сидел парень, одетый в ярко-зелёную короткорукавую рубашку, с золотистыми, длиной до подбородка, волосами. За плечом у парня висела арфа в кожаном чехле.
– Знакомого встретила? – спросила Ниор, пододвигая себе стул.
– Это Эонор, – кивнула Фиэн, – мы встречались, когда я … когда мы учились у Алоры. Эонор, а это Ниор. Она с Севера.
– К твоим услугам, Ниор с Севера, – алор улыбнулся. Голос у него был приятный и мелодичный… как же он должен петь!
К столу подошёл Эрли с большим подносом.
– Вот, Ниор, жаркое и вино, два бокала…
– А третий? – подал голос Эонор. – Про меня, как всегда, забыли?
– Тьфу, Эонор! – Эрли даже сплюнул на пол. – Откуда ты только взялся, пролаза? Ведь тебя же здесь не было!
– Взялся, как и все добрые люди, от отца с матерью, – Эонор подмигнул трактирщику, – а вот что меня здесь не было, спорить не стану. Эрли, скажи мне, ты накормишь меня чем-нибудь кроме разговоров?
Трактирщик хмыкнул
– Если ты, Эонор, заплатишь чем-нибудь кроме песен.
– Сначала товар, потом плата. – Алор блеснул зубами. – Принеси мяса и стакан кинтритского, хорошо? Кстати, хозяин, нет ли табака?
– Ещё табака ему, – с напускной сердитостью проворчал Эрли. – Толку с вас, алоров, чуть, а едите, что кони.
– Не хочешь кормить, так и скажи.
– Уже несу, – Эрли убежал, а вскоре вернулся с тарелкой и кружкой:
– Кинтритского больше нет. Вэрлское.
Эонор скривился.
– Сразу бы воду принёс. Ладно, чего не примешь от доброго хозяина... – большим глотком алор ополовинил кружку, – Чем с тобой расплатиться, монетами или всё же песней?
– Песней Повелителю заплатишь, – буркнул Эрли, – а мне давай деньгами. Полдиара(6) с тебя.
– За это… кхм… вэрлское – полдиара? – Эонор округлил глаза. – Да элтцы так не грабят!
– Четверть диара, и петь будешь, пока последний посетитель не уйдёт, – произнёс Эрли то-ном, не допускающим возражений.
– Ладно, Повелитель с тобой, – алор бросил на стол монету. – Фиэн, будь добра, мою арфу.
Девушка ловко вынула инструмент из чехла и протянула Эонору. Он тронул струну, другую, и заиграл – сначала тихо, потом всё громче, – а затем с мелодией песни переплёлся голос алора – и голос звучал красивей струн арфы:
– Оили энни астеин риани,
Эйнии ани этини?..
« Кто ты, та, что рядом со мной,
Чужая или любимая?..»
Лишь к концу песни Ниор заметила, что вместе с алором поёт Фиэн… да что Фиэн! Половина трактира знала песню и подтягивала, как умела.
– Эонор! – крикнул молодой алор из-за соседнего стола – тот самый, что пил с вэрлцами, – Спой алорину «Дорогу»!
– Сейчас, Элар, – кивнул Эонор. – Ты с тариэ(7) ?
Названный Эларом качнул головой. Эонор с сомнением посмотрел на свою арфу, а потом махнул рукой и заиграл.
– Для чего нам дорога, которой идём?
Для чего песня та, что в дороге поём?
Для чего за рассветом приходит закат?
Для чего не вернуть наше утро назад?
Для чего наши мысли и наши дела?
Для чего моя мать мою жизнь мне дала?
Не ищу я ответа – я делаю шаг.
Я не знаю, зачем. Я иду – просто так.
Эту песню в трактире, похоже, не знали – ни один голос не присоединился к Эонору, пока он пел. Но, когда алор смолк, возгласы одобрения посыпались со всех сторон.
– Эонор, здорово!
– Молодчина, Эонор!
– Поздравляю, – Элар, поднявшись, хлопнул Эонора по плечу, – скоро ты сравняешься с са-мой Алорой!
– А, мне это уже три года говорят, – отмахнулся Эонор, – а я так и не сравнялся. Эй, народ, что спеть?
– Эонор, – поднялась с места девушка-северянка, («Откуда она только здесь взялась?» – по-думала Ниор) сереброволосая, в светло-сером платье, тоненькая, почти прозрачная, – Эонор Берт-Фирит(8), спой «Хранительницу»(9) ! Я прошу тебя! – и тихо, про себя, девушка добавила. – Жаль, что ты не знаешь её на Онгартиал…
И тут словно какая-то сила сдёрнула Ниор с места:
– Я знаю! Играй, Эонор!
Алор легко провёл рукой по струнам, полилась мелодия, знакомая Ниор с детства… Онгартка запела.
– Сэртон валмор. Диар-дэнар «Сходились тени. Звёздный свет
Аэлроон ал аффэл сэйрн, Не проникал под полог тайн,
Дан рейон Андилар-Эборн. Укрывших вековечный лес.
Эборн мэнрон ал роандр’ валмор, Лес спал, дремучей тьмой одет,
Эт тэвиа ал миэнтэв И соловья сплеталась песнь
Алтэон ал тэвиа алгерт. С сребристым пением ручья.
Элроон диа ал анре, Она скользила по тропе.
Берлитон лэрт ал диа кирн, Клинок сиял в её руке,
Эт тэн, дан алэон дэнар И там, где свет иной погас
Ал морсэртониан Валмор, В сплетеньи сумрачных теней,
Дан лэон тани ри Алин, Лежавших здесь с начала дней,
Анре диа дори дэнарон. Он освещал дорогу ей.
Элроон диа ал алгерт, К ручью спустилася она,
Дан берлитгарт сиарн лоргент Там, где прозрачною водой
Дэйнон анрир диар-дэнар… Сиянье звёзд отражено…»
И тут Ниор сбилась, – она заметила устремлённый на неё взгляд сидящего в углу воина-онгартца, немолодого темноволосого мужчины в чёрной одежде. Глядел этот воин сразу и цепко, пристально, – и спокойно, почти безразлично.
А потом он вдруг поднялся – тоже сразу и плавно, и стремительно, в несколько мягких шагов преодолел расстояние от своего стола до стола, за которым сидели Ниор, Фиэн и Эонор, – и замер, остановившись в полушаге от Ниор. Девушка различала седые пряди в его волосах, тонкие шрамы на лице, рукоять меча под длинным плащом…А он глядел только в её глаза, зелёные глаза матери-эритянки, которую Ниор не помнила.
А потом воин тихо произнёс:
– Ты ведь онгартка… – и непонятно было, утверждает он, или спрашивает.
Ниор только кивнула:
– Да.
Мужчина не сводил глаз с её лица до тех пор, пока Ниор не почувствовала себя неловко и не отвернулась сама. Тогда и он отвёл взгляд и заговорил:
– Меня зовут Анардом(10). Я онгартец, как и ты, из Онгарт-Роата… – тут он горько усмехнулся, снова взглянув Ниор в глаза, – правда, уже не помню, когда я был там в последний раз. И он-гартцев я тоже давно не встречал, не говоря уже – послушать нашу песню. Так что спасибо тебе… и, может быть, ты споёшь ещё? Эдрилтэ! (11) – прибавил он на родном языке.
Ниор обернулась к алорам.
– Поможете?
– Начинай, Ниор, – кивнул Эонор. – Я подхвачу.
Что спеть, она отчего-то ни на секунду не сомневалась. Слова полились легко, между ними сама зародилась музыка. Эонор пару раз тронул струны, а потом махнул рукой и перестал играть. Этой песне не нужна была музыка, в ней жила собственная мелодия, которую струны арфы только глушили.
–Эри сианте иан идэрэ,
Эна диара ин ирэ энэ,
Иэрлиантэ эриэ дэнэ
Сиэрна эрлис идэо лэрэ.
Эри сианте эла накерэ,
Ина хоэйнэ даина тэре,
Эна олиэ асэла ирэ,
Идэла она а ирэ энэ.
Асэла ирэ, энора ирэ,
Идэла она а энориэ,
Сиэрна эрлис эриэ дэнэ
Эната сина эрила энэ.
Эри сианте иэра тэре,
Асэла ирэ аи эллинэ;
Тэнора фиа итэна ирэ,
А фиа лорэ ал элоирэ.
Она видела, что Анард стиснул кулаки, да так, что побелели пальцы. А глаза воина!.. Таким мог бы быть взгляд того, кто одержал главную в своей жизни победу, но заплатил за неё самым дорогим, что имел. Этот взгляд был сразу и гордым, и горьким, полным и радости, и боли, ненавидящим и любящим… А ещё глаза Анарда светились – сиянием другого мира. Так могли гореть глаза одного из Сотворивших Мир, или Высших эльфов. Ниор сразу и хорошо разглядела лицо воина, но только сейчас заметила, как же красив был этот немолодой уже человек… или это свет глаз высветил красоту, обычно скрытую от чужих взглядов? Лицо у Анарда было похоже на лица многих онгартцев, разве что чуть резче, острей черты, да чуть темнее обветрен-ная кожа. Встретив второй раз, можно и не узнать… хотя нет, нельзя. Что-то резко отличало воина от прочих онгартцев. А что – не скажешь словами. Это не в лице, не в фигуре… Какое-то неуловимое чувство – не такой. Просто не такой, вот и всё.
Слушал он внимательно. А каждое слово словно проходило через его сердце.
– Спасибо тебе ещё раз, Ниор, – произнёс Анард, когда она допела. – Ведь тебя зовут Ниор?
– Да, – кивнула она.
– Я знаю только одну девушку с таким именем… – Анард снова взглянул в глаза Ниор, – это Ниор Ондр-Диар, дочь Эниара.
Девушка тихо застонала. Так, что услышала только она сама. И Анард.
А в глазах воина больше не горел дивный свет. Сейчас эти серые глаза блестели сталью клинка. Клинка, готового к удару.
– Кто бы ты ни был, – прошептала Ниор, – откуда бы ты меня не знал…
Анард коснулся руки Ниор, крепко сжал её ладонь.
– Не бойся, Лэрт-Иэннэ(12). Я тебе не враг. Я видел тебя раньше и узнал сейчас. Я тебя не выдам. Но тебя знают многие, Ниор. Береги себя, Иэннэ, ал дан кирн лэан роандре(13). Тебе скоро понадобятся верные клинки. Мой уже в твоей власти, я верен Онгарту и роду Эдрина(14). Желаю тебе победы, но нелёгкой – тем дороже она будет. Мы ещё встретимся… что ж, до встречи, Ниор. – Анард повернулся и вышел прочь из трактира. Ниор смотрела ему вслед, пока Фиэн не толкнула её под локоть:
– Ниор, кто это был? Ты знаешь его?
Ниор покачала головой.
– Я его – нет. А вот он меня – да. Моё лицо он узнал раньше, чем услышал моё имя…
Примечания.
1. Айсэрин – «Земляной», последний месяц лета по онгартскому календарю, соответствующий 2-31 августа по нашему.
2. Эборнин – «Лесной», последний месяц весны в Онгарте, соответствует 3 мая – 1 июня по нашему календарю.
3. Лоро! – онгартск. Привет! Здравствуй!
4. Андилар дэрэ, лоргент эт гарт дэрэ!.. – онгартск. Великие боги, боги речные и горные!..
5. Окэно – Повелитель Земли, один из творцов мира.
6. Диар – серебряная онгартская монета, от онгартск. диар – звезда (на монете чеканился герб Онгарта – восьмико-нечная звезда); имела хождение, кроме Онгарта, ещё и на Западе.
7. Восьмиструнный музыкальный инструмент алоров, по звучанию напоминает гитару, внешне - лютню.
8. Берт-Фирит – онгартск. Западный Ветер, прозвище Эонора.
9. Онгартск. «Ильдианин», онгартская баллада о Хранительнице Мира.
10. Анард – онгартск. странник, бродяга.
11. Эдрилтэ! – онгартск. Пожалуйста!; от эдрилт – просить.
12. Лэрт-Иэннэ – онгартск. «Девушка-клинок», обращение к девушке(женщине) - воину, может употребляться в значении «мужественная, бесстрашная».
13. Иэннэ, ал дан кирн лэан роандре – онгартск. «Девушка, в чьей руке власть», обращение к девушке (женщине)-вождю, старшей дочери или матери вождя.
14. Эдрин (Гордый) – первый король Онгарта.
Собственно, на этом пока всё. Вернее, я просто устал всё это выкладывать, перекидывать примечания и т.п... А вообще-то я выложил 11 страниц из 58 только набранных (а ещё ненабранного раз в 5-6 больше ) Так что продолжение - следующим постом.
И да, опережая возможный вопрос, имя Ниор - отсюда. Имя женское. Моё наследство от тех времён, когда "пол - женский" для меня было не только записью в паспорте... Продолжаю пользоваться, хотя и не воспринимаю себя давно как эту девушку, ибо имя - первое, и самое привычное, несмотря ни на что.
Далее. У этого опуса есть сюжет, он не осколочен, однако... несмотря на то, что опус этот дописан (две с половиной тетради по 96 листов
), сейчас он пребывает в авторской правке, поэтому, докуда доправлено, я выложу, а кому понадобится продолжение, пинайте меня прямо тут, или по асе, или даже вживую, кто имеет такую возможность.Ещё далее. Стиль у текста немножко иной, чем у всего предыдущего... а вообще, для тех, кто поймёт: этот текст по отношению к предыдущему представляет примерно то же, что ВК по отношению к ЧКА.
То есть, для тех, кто не в курсе: всё предыдущее - апокриф, да ещё и с тёмной стороны во многом написанный (вот почему я разрешил ругаться на меня Ниэнной №*** ). А это - канон, да ещё и изначальный. То есть, собственно, с него мир и начинался... Впрочем - читайте сами. Всё равно мнения автора и читателей совпадают случаях в четырёх из десяти...
Диаргарт (первые несколько глав).
ЧАСТЬ 1. ВЕРНУТЬСЯ.
1.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин (1) , 16е.
месяц Айсэрин (1) , 16е.
Лес шумел над головой. Деревья плавно покачивали ветвями, серебристо-зеленые листья тихо шелестели в прохладном воздухе ранних сумерек. В лесу стояли тишина и полумрак, и только странник-ветер свободно гулял между высокими колоннами стволов. Лес жил своей тайной, никогда не открывавшейся чужакам, жизнью.
Золотой вечерний свет ложился на траву и яркий, изумрудного цвета, мох. Где-то недалеко шумел, перекатывая мелкие камешки, ручей…
По этому лесу шёл, останавливаясь, широко раскрытыми от восхищения глазами глядя на всё вокруг, молодой воин. Его ноги мягко, бережно ступали по шёлку мха, ладони плавно отводили в сторону серебристые ветки.
Воин подошёл к ручью. Хрустальная вода отразила его худощавое лицо с правильными чер-тами, ярко-зелёные глаза, пряди тёмных волос, падающие на белый (или, вернее, когда-то бывший таким) плащ…
Он опустил в воду руки – так же бережно, как делал всё остальное. Руки у него были тонкие, но сильные, с чуть заметными прожилками вен. Воин зачерпнул ладонью воды, медленно, с наслаждением, выпил, зачерпнул ещё раз…
Пил он долго, но, наконец, поднялся и пошел назад, к высокому дереву на небольшом холме. Его плащ распахнулся, открывая стройную фигуру…
… Фигуру, способную принадлежать только девушке.
Она села под деревом, посмотрела на медленно темнеющее небо, на котором уже загорелись первые звезды, а потом, сбросив с плеча дорожную сумку, откинулась на спину.
– Я свободна… – прошептала она. – О, Великие, спасибо вам! – и, ещё раз, голосом челове-ка, не верящего в своё счастье, повторила, - Свободна!..
2.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 17е.
месяц Айсэрин, 17е.
Разбудил её тихий плеск ручья. Сквозь ветки деревьев проникал утренний свет, на стволах играли солнечные зайчики, по земле скользили тени качающихся веток…
Она не помнила, когда и как успела заснуть, не знала, сколько проспала. Память сохранила только мерцающие над головой звёзды и пьянящее чувство свободы. Серебряный лес казался сейчас золотым от утренних лучей. Из низин полз прохладный туман. Где-то наверху заливались птицы. И только ветер шептался с ветками совершенно по-вчерашнему.
Девушка потянулась и встала. Подняв с земли сумку и поправив плащ, она легкими шагами направилась к ручью. Опустившись на колено, она плеснула водой себе в лицо. Капли хрусталь-ной воды алмазами осыпали её тёмные волосы. Девушка встряхнула головой. Пряди волос упали на лицо, закрывая глаза. Девушка лёгким движением смахнула волосы с лица, звонко, свободно рассмеялась и запела.
- Эри сианте эла накерэ,
Ина хоэйнэ даина тэре,
Эна олиэ асэла ирэ,
Идэла она а ирэ энэ...
Допев последние слова, она снова рассмеялась, в изумрудных глазах заплясали озорные огоньки. Впервые за свои неполные двадцать лет она была по-настоящему счастлива.
Ещё раз поправив плащ, девушка перепрыгнула ручей и шагнула в заросли.
3.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 17е.
месяц Айсэрин, 17е.
Она шла, не переставая тихонько напевать, но и не теряя бдительности и внимательно глядя по сторонам. Не потому, что она чего-то опасалась – в этом лесу, в Аллоргенте, бояться было нечего, – просто она с детства привыкла к осторожности.
Эта девушка была онгарткой, родившейся и выросшей в Северном Королевстве, хотя и не чистокровной – изумрудные глаза девушки выдавали её родство с эритянами, людьми Южной расы. Но – только глаза, да, пожалуй, слишком тонкие для чистокровных онгартцев черты лица. Душа её была душой истинного воина Онгарта, не ведающего страха, и всю жизнь свою подчи-нившего законам чести.
Имя у девушки было короткое и звучное – Ниор.
Она не знала толком, куда идёт. Еды в котомке было на пять дней пути, впроголодь – на неде-лю. Этого вполне хватило бы, чтобы добраться до Берт-Алгарта, Западных Предгорий, но Ниор почему-то шла на юг, в земли Эрита. Хотя, скорей всего, она просто не хотела покидать лес Аллоргент, мирный, тихий лес, где не могло быть даже мысли об опасности, привычной любому онгартцу.
И – она продолжала идти – не зная, куда, не думая, зачем…
4.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 17е.
месяц Айсэрин, 17е.
Весь день Ниор прошагала, не останавливаясь даже чтобы поесть, лишь время от времени на ходу глотая воду из привязанной к поясу фляжки. За её спиной осталось больше десятка лиг.
День близился к закату. От прогретой земли слегка парило; как всегда в конце лета, было теп-ло, но не жарко. Пахло травами, древесной корой; из ложбины, от реки, тянуло сыростью. Голубоватый дневной свет сменялся золотым вечерним.
В Аллоргенте безопасно и ночью – если не пытаться под покровом темноты проникнуть в его запретные уголки. Этого хозяева никому не простят, дерзкий повстречается со стрелой из аллоргентского лука, пущенной не знающим промахов Стражем. Но ни один Страж не тронет смертного, если тот просто идёт через лес, а уж ищущему помощи и подавно не откажет. Пото-му-то в Аллоргенте, как ни в каком другом лесу, можно спать прямо на земле, не выставляя охраны.
Так Ниор и собиралась поступить, когда до неё донесся от реки мелодичный звук, не похожий ни на журчание воды, ни на пение птиц, ни на иной лесной шум. Ниор замерла, напряженно вслушиваясь. Звук повторился – начиная мелодию. У реки пела флейта. Осторожно, прячась за деревьями, девушка направилась к реке. А флейта заливалась всё громче, захлебываясь собст-венной песней, полной детской радости, радости, в которую сама Ниор уже давно не верила.
Деревья кончились, начались заросли папоротника и болиголова, (кое-где скрывавшие до-вольно рослую Ниор с головой). Раздвигая курчавые листья и высокие, уже начавшие сохнуть стебли, она медленно шла вперёд.
Отведя в сторону очередной лист папоротника, она неожиданно для себя самой оказалась на берегу реки. Над самой водой стояли тысячелетние ивы, толщиной в несколько обхватов, с корявыми толстыми ветками. На одной из веток сидела и играла на флейте девушка в ярко-голубой куртке.
Окончив мелодию, девушка спрятала флейту в пришитый к поясу чехол и запела. Пела она на Западном Языке, высоким и звонким голосом; слова песни ложились простым и красивым узором.
–Тейя рино эйно эре;
Тая лэе айне тени.
Дея тиер эйло инне,
Лирне иэ хеа-ниро…
Девушка пела настолько задорно и весело, что Ниор не выдержала и рассмеялась. Девушка вздрогнула и обернулась, но не испуганно, а, скорей, удивлённо. А потом звонко захохотала сама.
–И здесь от слушателей не скроешься, – проговорила она сквозь смех. – Что вам спеть ещё, госпожа онгартка?
Ниор едва устояла, согнувшись от приступа хохота.
– Меня зовут Ниор,– произнесла она, отдышавшись, – Ниор Ондр-Диар, дочь Эниара, сына Эльмира, сына Элридора, из Онгарт-Роата.
–Онгартские имена, как и онгартские песни, красиво звучат, – девушка улыбнулась, – но за-поминанию обычно не поддаются.
–Ладно, просто Ниор,– кивнула онгартка, – Ну а ты?
–Я? Фиэн, алора Фиэн из Орта. Что-то ещё?
– Да нет, ничего…
– А я думала, мне нужно перечислить предков до десятого колена…Ну что, дочь Эниара, со-изволишь ли ты забраться ко мне, или мне к тебе спрыгнуть?
Ниор снова расхохоталась.
– Сиди, алора из Орта, я сейчас к тебе залезу!
Она, пробежавшись по берегу, прыгнула на наклонный ствол и вскарабкалась по нему. Фиэн, сидевшая лицом к реке, развернулась к своей новой знакомой. Ниор тоже уселась и стала разгля-дывать девушку.
Фиэн была ещё выше, чем сама Ниор, довольно худощавая, но и не совсем тощая; бронзово-загорелая с огненно-рыжими, обрезанными до подбородка кудрявыми волосами, глаза – тёмно-бирюзового цвета. Лицо у неё было почти круглое, веснушчатое, с вздёрнутым носом, очень доброе, открытое, и постоянно улыбающееся.
– Послушай, дочь Эниара, – начала она, и её улыбка стала немного смущённой,– у тебя, слу-чайно нет… Ну, пожевать?
Ниор прыснула в кулак.
–Ты чего? – слегка обиделась Фиэн.– Просто у меня еда кончилась ещё вчера утром…
В этом лесу и есть-то не хочется, – задумчиво проговорила Ниор.
–Верно, не хочется, но пожевать-то что-то надо! – сквозь загар на лице Фиэн проступила краска.
Ниор полезла в сумку. Сухари попались под руку сразу. Она выгребла горсть.
–Будешь?
–Буду, – кивнула Фиэн. – Я сейчас съем даже плохо прожаренные сапоги…
Ниор протянула сухари Фиэн, а себе достала ещё горсть. На некоторое время повисла тишина, нарушаемая только хрустом сухарей.
– А запить есть?
Ниор молча подала девушке полупустую фляжку. Фиэн одним глотком выпила всё, что в ней оставалось. Потом она ловким, кошачьим движением свесилась с ветки, зачерпнула воду из реки, снова опустошила фляжку, зачерпнула ещё раз, и только тогда отдала фляжку Ниор.
Ниор только хмыкнула. И сама выпила полфляжки.
Фиэн взглянула на неё жалобными глазами.
– А заесть?
Ниор закашлялась – смеяться сил уже не было – и начала шариться в сумке.
– Есть солонина и ягоды. Вяленые.
Лицо алоры стало задумчивым.
– Солонина – это не заесть, а объесться. А ягоды сойдут.
Ниор набрала две горсти рассыпавшихся по всей сумке ягод. Одна досталась Фиэн, а вторую Ниор, взяв несколько ягодин, бросила обратно.
И стала с интересом наблюдать за своей новой знакомой. Алора клала на сухарь сразу по не-скольку ягодин и ела так.
– Сколько тебе лет? – спросила вдруг она, обращаясь к Ниор
– Без двух месяцев двадцать.
Фиэн отгрызла ещё кусок сухаря.
– А мне шестнадцать. Я родилась в Орте, училась в Дримме у Алоры – до этой весны. С эборнина (2) – свободная алора. Пару месяцев прожила в Вэрле, потом не выдержала и пошла…
– Куда?
–А Повелитель его знает! Просто пошла. Не знаю, куда. Пока что на север.
– Не лучшее ты выбрала место, – проговорила Ниор. – В Онгарт-Роате сейчас такое творит-ся…
– А, ты же оттуда, – Фиэн хрупнула очередным сухарем. – Ну и что там твориться «такое»?
– Ничего хорошего, – выговорила Ниор тихо, не глядя ей в глаза.
– Ты из-за этого ушла оттуда?
Ниор молча кивнула. Фиэн понимающе вздохнула. И отправила в рот остатки последнего сухаря.
5.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 17е.
месяц Айсэрин, 17е.
– А теперь что?
– Как что? – хмыкнула Фиэн. – Спать, конечно. Дело-то к ночи…
– Прямо на дереве?
– А что такого? Или предлагаешь на мокром мху спать?
– Да он совсем не мокрый!
– Эте эне, – качнула головой Фиэн.
– Что?
– Кому как. Я, во всяком случае, останусь на дереве, – Фиэн взглянула вверх, – там повыше развилок есть удобный.
– Нет, мне в любом развилке неудобно. Лучше уж на стволе – по крайней мере, лёжа.
– Эте эне,– повторила Фиэн, – Если ты остаёшься тут, то я полезла в развилку.
Всё так же по-кошачьи ловко алора вскарабкалась наверх, не хрустнув и веткой. Вскоре отту-да донеслось её тихое посапывание.
Ниор растянулась на кривом стволе.
… Снова в хрустальной вышине загораются звёзды. Снова что-то поёт вода. Снова пьянит сильнее вина чувство свободы…
Но рядом спит молодая алора. Девушка, которой незачем её предавать и не за что её ненави-деть. Девушка, которая способна стать настоящим другом.
…Может, это даже ценнее свободы…
6.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 18е.
месяц Айсэрин, 18е.
Луч солнца пробежал по щеке, скользнул по сомкнутым векам. Ниор проснулась.
Это утро было ещё лучше предыдущего, – золотисто-розовое, чуть туманное утро позднего лета.
– И как я могла раньше в такое утро спать под крышей? – подумала она вслух. – Фиэн! – крикнула она, подняв голову, – Фиэн, что ты там делаешь?
–Спу, – отозвался голос сверху. – То есть, спаю.
–Кончай спать! Смотри, какое утро!
–А я и смо… Мама!!!
Сверху посыпались ветки, какая-то труха, а следом за ними вниз полетела Фиэн.
Окончился её полёт в реке на мелководье, где она несколько секунд пробарахталась, а потом, хватаясь за поросль ивняка и шумно отфыркиваясь, выбралась на берег. Отряхнувшись по-собачьи, она крикнула: «А утро, и правда, ничего себе!» – и звонко рассмеялась.
Ниор спрыгнула на землю, быстро умылась.
– Ниор, – проговорила Фиэн за её спиной, – а завтрак будет?
Девушка заглянула в сумку, проверяя запасы.
– Будет. Но тогда не будет обеда. И ужина тоже.
Фиэн скривилась.
– Неужели я столько съела?
Ниор кивнула.
– Нуу…Тогда лучше пообедать.
Онгартка развернулась к Фиэн.
– А мы сегодня обедаем вместе?
Алора опустила голову.
– У меня есть нечего. Конечно, если ты против, я…
Ниор положила руку ей на плечо.
– У меня хватит еды. Нам по пути?
– Я шла на Север, – проговорила Фиэн.
– А я с Севера. Я хотела добраться хотя бы до границ Эрита, но…
Фиэн кивнула. Если человек выходит в путь один, на случайных попутчиков он припаса не берёт.
– Дальше, чем до Закатного Хребта не дойдём, да?
– Закатного Хребта? – переспросила Ниор. – Погоди, Закат… Хенленгарта?
– В Онгарте он называется так? Ладно, пусть Хенленгарт. Так мы до него доберёмся?
– Мне кажется, да, – неуверенно проговорила Ниор.
–Ты там раньше была?
– Да, около пяти лет тому назад, – кивнула Ниор. – А что?
– Я как-то ездила на алгартскую ярмарку… Там так странно, в Алгарте, я имею в виду… Как это по-онгартски?
– Западные Предгорья? Берт-Алгарт.
– Да, Берт-Алгарт. Странное место: вроде и всё как дома, а совсем по-другому…
– А мне там понравилось, – сказала Ниор, – Там все свободны; делают, что хотят, а не что должны…
– Должны-ы? – протянула Фиэн. – Не-ет, этого я не понимаю. Если обещал или любишь, это одно, а так, если должен Повелитель знает что, кому и почему…
– Хорошо тебе. А я с рождения должна.
– Это потому, что ты онгартка, да ещё и знатного рода… И не спрашивай, откуда я знаю, у вас это по лицу видно...
Но Ниор уже не слушала, думая о своём.
–А, может,… Фиэн, давай дойдём до Алгарта, запасёмся всем необходимым…можно и коней купить, моих денег должно хватить…и тогда – в Эрит?
– А что, – Фиэн почесала подбородок, – хорошая мысль! Говорят, эритскую осень нелегко забыть…
7.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, с 18го по 21е.
месяц Айсэрин, с 18го по 21е.
Между Аллоргентом и Алгартом всегда удивительно красиво, а в конце лета – особенно. На два дня пути тянулась холмистая безлесная равнина, за которой начинались предгорья Ондр-Хенленгарта, Белого Закатного Хребта. Где-то посреди этой равнины стальной лентой вилась Ондргарт, а вдоль неё бежала дорога из Онгарт-Роата на юг, у Мейларант делившаяся на Вэрлскую, Рутенскую и Эллаорнскую дороги…
Но девушки шли безо всяких дорог – удобные пути были для них слишком долгими. Южную дорогу они пересекли ещё в первый день, по одному из множества висячих мостов переправи-лись через Ондргарт и остальные полдня брели холмами, к вечеру добравшись почти до предго-рий. На второй день они шагали предгорьями на юг вдоль Ондр-Хенленгарта. На третий день по узкой тропе перебрались через горы.
К вечеру третьего дня закончилась еда. В этот вечер голодная Фиэн долго ворочалась, прежде чем уснуть.
Утро четвёртого дня было жарким. Но, несмотря на жару, Ниор не сняла даже плаща, не говоря о куртке.
На четвёртый день они спустились с гор и вышли на широкую алгартскую дорогу. А к вечеру вошли в город под названием Диар-Хенлен, Звезда заката.
8.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 21е.
месяц Айсэрин, 21е.
Они шагали по одной из улиц Диар-Хенлена. Дома из красного камня почти смыкались кры-шами над головой, и небо между ними виднелось узкой, но необыкновенно яркой полоской.
Города на западе к закату только начинали оживать после полуденного зноя. Было уже не так душно, от прогретой мостовой приятно тянуло теплом, дул лёгкий ветерок. Улицы были полны народа. То и дело мимо проходили алгартцы – небольшими компаниями, алоры – по одному-по двое. Вэрлцы и элтцы попадались навстречу гораздо реже и держались обычно группами по несколько человек. Один раз мимо них прошёл онгартец, проводивший девушек пристальным взглядом.
Впрочем, сама Фиэн тоже внимательно приглядывалась к своей спутнице. Молодая алора всегда о многом догадывалась – пары случайностей ей хватало, чтобы сделать совершенно правильные выводы. А уж когда это были не случайности, и их была не пара…
Фиэн сразу поняла, что онгартка – из северных вождей, прирождённых воинов. Но сейчас, когда Ниор шла с гордым и величественным видом, а солнечные лучи ложились на её волосы золотой короной…
« Вождь? Ну-у… Не верю, всё равно не верю. Здесь что-то большее. Или, может, все-таки...? Нет, не верю…»
Но вопросов Фиэн задавать не стала:
« Повелитель с ним, там видно будет».
Ниор в это время смотрела по сторонам, читая вывески. Изящные знаки эритского Эртена, простые и чёткие онгартские руны, грубоватые алгартские значки легко складывались в слова… Ничего не говорили Ниор только буквы алорского алфавита.
Однако все вывески были не теми, что она искала.
– Вот не везёт… – пробормотала Ниор. Но тут её взгляд упал на старую вывеску над дверью трёхэтажного дома. Крупно, онгартскими рунами, но на Всеобщем языке, на вывеске стояло: «Трактир «Золотая жила»», а ниже, мельче и почему-то по-алгартски, имя хозяина (судя по тому, как истёрта была в этом месте вывеска – многократно переправлявшееся) – Эрли Лотт.
Ниор остановилась и потянула за ручку.
– Нам сюда.
9.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 21е.
месяц Айсэрин, 21е.
В трактире было шумно, людно, стоял сизый дымок, и пахло крепким пивом. Ниор указала спутнице на свободный стол. « А ты?» – глазами спросила Фиэн. Ниор лишь махнула рукой и шагнула в толпу. Фиэн осталась одна.
Она огляделась. Хотя через воздух, густой, как сметана, видеть можно было с трудом, людей Фиэн сумела различить. За соседним столом пили пиво трое вэрлцев и алор. С другой стороны прихлёбывали вино эритяне – семеро русоволосых парней, старшему из которых было около двадцати пяти, а младшему – едва ли шестнадцать. Торговцы, подумала Фиэн, из Мириэна или Кинтрита. В углу сидел мужчина-онгартец – насколько могла видеть Фиэн, единственный в трактире. Но больше всего было мужчин среднего роста, загорелых, с выгоревшими на солнце каштановыми волосами, в пропылённой насквозь красно-коричневой одежде – горняков и ремесленников Берт-Алгарта. Случайно взгляд Фиэн упал на четвёрку гномов…
«Хорошо хоть эльфы по трактирам не шатаются…»
Ниор в это время пробиралась через толпу к трактирной стойке, за которой суетился малень-кого роста толстячок. Подойдя поближе, Ниор наклонилась к нему и вполголоса произнесла:
–Лоро (3), Эрли!
Толстячок мгновенно поднял голову и прямо-таки впился глазами в лицо Ниор.
– Повелитель меня побери… – прошептал он. – Андилар дэрэ, лоргент эт гарт дэрэ!.. (4) Ниор, Ниор Ондр-Диар, дочь…
– Тише ты, – прошипела Ниор. – Не кричи на весь трактир!
– … Эниара! Какая встреча! Сколько лет, сколько зим!
– Что-то около четырёх… Эрли, да не ори ты так!
– Давненько же ты у нас не была! Теперь надолго? А что нового в Онгарте? А как твой отец? – вопросы сыпались из трактирщика, как горох из дырявого мешка.
– Погоди, Эрли, ты не знаешь? – перебила его Ниор, – Ты же всё узнавал первым…
– Ниор, ты это о чём? – пробормотал Эрли удивлённо и обиженно – как это, он, да чего-то не знает!
– Отец умер три года назад.
– Ай, а какой был человек…– сочувственно покачал головой Эрли, и тут же подскочил ошпа-ренным котом: – Постой, как – умер? Но, если он умер, то ты же тогда…
– Эрли, молчи!!! – Ниор судорожно сжала кулаки. – И называй меня просто Ниор, отцовское имя даже упоминать не смей!
– Что у вас там, в Онгарте, во имя Окэно (5), творится?! – трактирщик сам не знал, обижаться или пугаться.
– Эр-р-ли!!!
Трактирщик замахал руками:
– Понял, понял, понял!!!
Не дав ему задать больше ни одного вопроса, Ниор заговорила сама:
– Послушай, Эрли, я не одна, со мной ещё девушка, и мы со вчерашнего вечера ничего не ели.
– Так вы голодные? Ниор, что ж ты сразу не сказала?
– Я бы сказала, – в зеленых глазах онгартки заблестели стальные искры, – если бы не толстый дурень-трактирщик, которому к тому же не терпится потерять любопытный нос, так и лезущий не в своё дело.
Эрли, вздрогнув, отвёл взгляд.
– Прости, госпо…Ниор, прости уж старого болвана! А где твоя спутница?
– Там, за столиком… Эрли, у меня от твоих разговоров в желудке танцы начинаются!
–Что будете, гос…ах ты, Ниор?
– На твой выбор. Да, налей нам кинтритского, давно его не пила. Если ты найдёшь наш стол, то я пошла туда. – И, уже отходя, Ниор добавила: – И ещё, дай нам, пожалуйста, комнату.
10.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 21е.
месяц Айсэрин, 21е.
Когда Ниор подошла к столу, она обнаружила, что Фиэн не одна. С ней сидел парень, одетый в ярко-зелёную короткорукавую рубашку, с золотистыми, длиной до подбородка, волосами. За плечом у парня висела арфа в кожаном чехле.
– Знакомого встретила? – спросила Ниор, пододвигая себе стул.
– Это Эонор, – кивнула Фиэн, – мы встречались, когда я … когда мы учились у Алоры. Эонор, а это Ниор. Она с Севера.
– К твоим услугам, Ниор с Севера, – алор улыбнулся. Голос у него был приятный и мелодичный… как же он должен петь!
К столу подошёл Эрли с большим подносом.
– Вот, Ниор, жаркое и вино, два бокала…
– А третий? – подал голос Эонор. – Про меня, как всегда, забыли?
– Тьфу, Эонор! – Эрли даже сплюнул на пол. – Откуда ты только взялся, пролаза? Ведь тебя же здесь не было!
– Взялся, как и все добрые люди, от отца с матерью, – Эонор подмигнул трактирщику, – а вот что меня здесь не было, спорить не стану. Эрли, скажи мне, ты накормишь меня чем-нибудь кроме разговоров?
Трактирщик хмыкнул
– Если ты, Эонор, заплатишь чем-нибудь кроме песен.
– Сначала товар, потом плата. – Алор блеснул зубами. – Принеси мяса и стакан кинтритского, хорошо? Кстати, хозяин, нет ли табака?
– Ещё табака ему, – с напускной сердитостью проворчал Эрли. – Толку с вас, алоров, чуть, а едите, что кони.
– Не хочешь кормить, так и скажи.
– Уже несу, – Эрли убежал, а вскоре вернулся с тарелкой и кружкой:
– Кинтритского больше нет. Вэрлское.
Эонор скривился.
– Сразу бы воду принёс. Ладно, чего не примешь от доброго хозяина... – большим глотком алор ополовинил кружку, – Чем с тобой расплатиться, монетами или всё же песней?
– Песней Повелителю заплатишь, – буркнул Эрли, – а мне давай деньгами. Полдиара(6) с тебя.
– За это… кхм… вэрлское – полдиара? – Эонор округлил глаза. – Да элтцы так не грабят!
– Четверть диара, и петь будешь, пока последний посетитель не уйдёт, – произнёс Эрли то-ном, не допускающим возражений.
– Ладно, Повелитель с тобой, – алор бросил на стол монету. – Фиэн, будь добра, мою арфу.
Девушка ловко вынула инструмент из чехла и протянула Эонору. Он тронул струну, другую, и заиграл – сначала тихо, потом всё громче, – а затем с мелодией песни переплёлся голос алора – и голос звучал красивей струн арфы:
– Оили энни астеин риани,
Эйнии ани этини?..
« Кто ты, та, что рядом со мной,
Чужая или любимая?..»
Лишь к концу песни Ниор заметила, что вместе с алором поёт Фиэн… да что Фиэн! Половина трактира знала песню и подтягивала, как умела.
– Эонор! – крикнул молодой алор из-за соседнего стола – тот самый, что пил с вэрлцами, – Спой алорину «Дорогу»!
– Сейчас, Элар, – кивнул Эонор. – Ты с тариэ(7) ?
Названный Эларом качнул головой. Эонор с сомнением посмотрел на свою арфу, а потом махнул рукой и заиграл.
– Для чего нам дорога, которой идём?
Для чего песня та, что в дороге поём?
Для чего за рассветом приходит закат?
Для чего не вернуть наше утро назад?
Для чего наши мысли и наши дела?
Для чего моя мать мою жизнь мне дала?
Не ищу я ответа – я делаю шаг.
Я не знаю, зачем. Я иду – просто так.
Эту песню в трактире, похоже, не знали – ни один голос не присоединился к Эонору, пока он пел. Но, когда алор смолк, возгласы одобрения посыпались со всех сторон.
– Эонор, здорово!
– Молодчина, Эонор!
– Поздравляю, – Элар, поднявшись, хлопнул Эонора по плечу, – скоро ты сравняешься с са-мой Алорой!
– А, мне это уже три года говорят, – отмахнулся Эонор, – а я так и не сравнялся. Эй, народ, что спеть?
– Эонор, – поднялась с места девушка-северянка, («Откуда она только здесь взялась?» – по-думала Ниор) сереброволосая, в светло-сером платье, тоненькая, почти прозрачная, – Эонор Берт-Фирит(8), спой «Хранительницу»(9) ! Я прошу тебя! – и тихо, про себя, девушка добавила. – Жаль, что ты не знаешь её на Онгартиал…
И тут словно какая-то сила сдёрнула Ниор с места:
– Я знаю! Играй, Эонор!
Алор легко провёл рукой по струнам, полилась мелодия, знакомая Ниор с детства… Онгартка запела.
– Сэртон валмор. Диар-дэнар «Сходились тени. Звёздный свет
Аэлроон ал аффэл сэйрн, Не проникал под полог тайн,
Дан рейон Андилар-Эборн. Укрывших вековечный лес.
Эборн мэнрон ал роандр’ валмор, Лес спал, дремучей тьмой одет,
Эт тэвиа ал миэнтэв И соловья сплеталась песнь
Алтэон ал тэвиа алгерт. С сребристым пением ручья.
Элроон диа ал анре, Она скользила по тропе.
Берлитон лэрт ал диа кирн, Клинок сиял в её руке,
Эт тэн, дан алэон дэнар И там, где свет иной погас
Ал морсэртониан Валмор, В сплетеньи сумрачных теней,
Дан лэон тани ри Алин, Лежавших здесь с начала дней,
Анре диа дори дэнарон. Он освещал дорогу ей.
Элроон диа ал алгерт, К ручью спустилася она,
Дан берлитгарт сиарн лоргент Там, где прозрачною водой
Дэйнон анрир диар-дэнар… Сиянье звёзд отражено…»
И тут Ниор сбилась, – она заметила устремлённый на неё взгляд сидящего в углу воина-онгартца, немолодого темноволосого мужчины в чёрной одежде. Глядел этот воин сразу и цепко, пристально, – и спокойно, почти безразлично.
А потом он вдруг поднялся – тоже сразу и плавно, и стремительно, в несколько мягких шагов преодолел расстояние от своего стола до стола, за которым сидели Ниор, Фиэн и Эонор, – и замер, остановившись в полушаге от Ниор. Девушка различала седые пряди в его волосах, тонкие шрамы на лице, рукоять меча под длинным плащом…А он глядел только в её глаза, зелёные глаза матери-эритянки, которую Ниор не помнила.
А потом воин тихо произнёс:
– Ты ведь онгартка… – и непонятно было, утверждает он, или спрашивает.
Ниор только кивнула:
– Да.
11.
Год 5018 от прихода людей,
месяц Айсэрин, 21е.
месяц Айсэрин, 21е.
Мужчина не сводил глаз с её лица до тех пор, пока Ниор не почувствовала себя неловко и не отвернулась сама. Тогда и он отвёл взгляд и заговорил:
– Меня зовут Анардом(10). Я онгартец, как и ты, из Онгарт-Роата… – тут он горько усмехнулся, снова взглянув Ниор в глаза, – правда, уже не помню, когда я был там в последний раз. И он-гартцев я тоже давно не встречал, не говоря уже – послушать нашу песню. Так что спасибо тебе… и, может быть, ты споёшь ещё? Эдрилтэ! (11) – прибавил он на родном языке.
Ниор обернулась к алорам.
– Поможете?
– Начинай, Ниор, – кивнул Эонор. – Я подхвачу.
Что спеть, она отчего-то ни на секунду не сомневалась. Слова полились легко, между ними сама зародилась музыка. Эонор пару раз тронул струны, а потом махнул рукой и перестал играть. Этой песне не нужна была музыка, в ней жила собственная мелодия, которую струны арфы только глушили.
–Эри сианте иан идэрэ,
Эна диара ин ирэ энэ,
Иэрлиантэ эриэ дэнэ
Сиэрна эрлис идэо лэрэ.
Эри сианте эла накерэ,
Ина хоэйнэ даина тэре,
Эна олиэ асэла ирэ,
Идэла она а ирэ энэ.
Асэла ирэ, энора ирэ,
Идэла она а энориэ,
Сиэрна эрлис эриэ дэнэ
Эната сина эрила энэ.
Эри сианте иэра тэре,
Асэла ирэ аи эллинэ;
Тэнора фиа итэна ирэ,
А фиа лорэ ал элоирэ.
Она видела, что Анард стиснул кулаки, да так, что побелели пальцы. А глаза воина!.. Таким мог бы быть взгляд того, кто одержал главную в своей жизни победу, но заплатил за неё самым дорогим, что имел. Этот взгляд был сразу и гордым, и горьким, полным и радости, и боли, ненавидящим и любящим… А ещё глаза Анарда светились – сиянием другого мира. Так могли гореть глаза одного из Сотворивших Мир, или Высших эльфов. Ниор сразу и хорошо разглядела лицо воина, но только сейчас заметила, как же красив был этот немолодой уже человек… или это свет глаз высветил красоту, обычно скрытую от чужих взглядов? Лицо у Анарда было похоже на лица многих онгартцев, разве что чуть резче, острей черты, да чуть темнее обветрен-ная кожа. Встретив второй раз, можно и не узнать… хотя нет, нельзя. Что-то резко отличало воина от прочих онгартцев. А что – не скажешь словами. Это не в лице, не в фигуре… Какое-то неуловимое чувство – не такой. Просто не такой, вот и всё.
Слушал он внимательно. А каждое слово словно проходило через его сердце.
– Спасибо тебе ещё раз, Ниор, – произнёс Анард, когда она допела. – Ведь тебя зовут Ниор?
– Да, – кивнула она.
– Я знаю только одну девушку с таким именем… – Анард снова взглянул в глаза Ниор, – это Ниор Ондр-Диар, дочь Эниара.
Девушка тихо застонала. Так, что услышала только она сама. И Анард.
А в глазах воина больше не горел дивный свет. Сейчас эти серые глаза блестели сталью клинка. Клинка, готового к удару.
– Кто бы ты ни был, – прошептала Ниор, – откуда бы ты меня не знал…
Анард коснулся руки Ниор, крепко сжал её ладонь.
– Не бойся, Лэрт-Иэннэ(12). Я тебе не враг. Я видел тебя раньше и узнал сейчас. Я тебя не выдам. Но тебя знают многие, Ниор. Береги себя, Иэннэ, ал дан кирн лэан роандре(13). Тебе скоро понадобятся верные клинки. Мой уже в твоей власти, я верен Онгарту и роду Эдрина(14). Желаю тебе победы, но нелёгкой – тем дороже она будет. Мы ещё встретимся… что ж, до встречи, Ниор. – Анард повернулся и вышел прочь из трактира. Ниор смотрела ему вслед, пока Фиэн не толкнула её под локоть:
– Ниор, кто это был? Ты знаешь его?
Ниор покачала головой.
– Я его – нет. А вот он меня – да. Моё лицо он узнал раньше, чем услышал моё имя…
Примечания.
1. Айсэрин – «Земляной», последний месяц лета по онгартскому календарю, соответствующий 2-31 августа по нашему.
2. Эборнин – «Лесной», последний месяц весны в Онгарте, соответствует 3 мая – 1 июня по нашему календарю.
3. Лоро! – онгартск. Привет! Здравствуй!
4. Андилар дэрэ, лоргент эт гарт дэрэ!.. – онгартск. Великие боги, боги речные и горные!..
5. Окэно – Повелитель Земли, один из творцов мира.
6. Диар – серебряная онгартская монета, от онгартск. диар – звезда (на монете чеканился герб Онгарта – восьмико-нечная звезда); имела хождение, кроме Онгарта, ещё и на Западе.
7. Восьмиструнный музыкальный инструмент алоров, по звучанию напоминает гитару, внешне - лютню.
8. Берт-Фирит – онгартск. Западный Ветер, прозвище Эонора.
9. Онгартск. «Ильдианин», онгартская баллада о Хранительнице Мира.
10. Анард – онгартск. странник, бродяга.
11. Эдрилтэ! – онгартск. Пожалуйста!; от эдрилт – просить.
12. Лэрт-Иэннэ – онгартск. «Девушка-клинок», обращение к девушке(женщине) - воину, может употребляться в значении «мужественная, бесстрашная».
13. Иэннэ, ал дан кирн лэан роандре – онгартск. «Девушка, в чьей руке власть», обращение к девушке (женщине)-вождю, старшей дочери или матери вождя.
14. Эдрин (Гордый) – первый король Онгарта.
Собственно, на этом пока всё. Вернее, я просто устал всё это выкладывать, перекидывать примечания и т.п... А вообще-то я выложил 11 страниц из 58 только набранных (а ещё ненабранного раз в 5-6 больше
) Так что продолжение - следующим постом.И да, опережая возможный вопрос, имя Ниор - отсюда. Имя женское. Моё наследство от тех времён, когда "пол - женский" для меня было не только записью в паспорте... Продолжаю пользоваться, хотя и не воспринимаю себя давно как эту девушку, ибо имя - первое, и самое привычное, несмотря ни на что.
@музыка: Кошка Сашка - Стая
@темы: Онгарт
-
-
03.06.2007 в 14:23Мне очень понравилось, единственное - если будешь где-то в сети выкладывать, лучше найти бету - она подправит мелкие "пакости". А вообще - весьма и весьма шикарно! Жду продолжения!
-
-
03.06.2007 в 19:39Честно, свои пакости предпочитаю править сам ))
Будет продолжение обязательно, только когда алгебру сдам.
А вообще - это работа трёх с лишним лет...
-
-
29.11.2008 в 19:35Если нет, просим прощения за беспокойство и хорошего Вам времени суток.