пьет, как храмовник, ругается тоже, а в остальном они вовсе непохожи ©
Когда придет лето, настоящее лето, когда ночи будут теплыми, звезды - огромными, когда будет страшно хотеться жить и петь, когда зацветут липы, мы пойдем пить вино на старую башню над рекой. Я возьму с собой флейту, я буду петь и пить, и вот тогда, - тогда, я обещаю, я забуду нашу черную зиму. Забуду все, что было со мной и не со мной. Забуду, как было, и буду смотреть вперед не со стремлением дойти, добраться до места, где можно остаться в покое - буду просто смотреть вперед, и мир снова станет огромным и прекрасным...
А пока... пока просто поднять себя и идти. Двигаться. Жить.
И... давай ты пока не будешь спрашивать меня, больно ли мне. Давай? Потому что и правду, и неправду я одинаково не имею права говорить.
Но... если ты все-таки спросишь... я скажу тебе половину правды. Скажу, что не чувствую боли. Не сказав о том, что...
Давай ты не будешь спрашивать меня? Я скажу все сам, но не сейчас, после...
Когда мы доживем до лета.
А пока... пока просто поднять себя и идти. Двигаться. Жить.
И... давай ты пока не будешь спрашивать меня, больно ли мне. Давай? Потому что и правду, и неправду я одинаково не имею права говорить.
Но... если ты все-таки спросишь... я скажу тебе половину правды. Скажу, что не чувствую боли. Не сказав о том, что...
Давай ты не будешь спрашивать меня? Я скажу все сам, но не сейчас, после...
Когда мы доживем до лета.
Оно не то, чтобы прекрасно... оно Рыжик дожился. До принципа "Бред нести лирично, боль выражать художественно".
А башня и правда есть. И я не я буду, если мы не выпьем там вина если не на майские, то хотя бы после зачетной недели.